Я намерено слишком медленно копошусь с бельём. Меня будоражит и одновременно пугает то, что происходит. Он возбужден! Он хочет меня. Поэтому он здесь. Больше, чтобы утолить жажду, а не вершить наказание. Может быть, соскучился? Пришёл за дозой успокоительного после сильного стресса? Похищение, угрозы, ранение. Да, разрядка не то что нужна, она необходима.
Бандит в полтона ругается. После я ощущаю хлёсткий шлепок по рукам.
— Ай!
Неожиданно! Жжёт.
— Слишком медленно. Я сам!
Да, я вижу, как сильно рвётся наружу его большой и каменный член из тесной блокады штанов. Щёки пылают румянцем, соски напрягаются до боли под нежной тканью лифчика, а между ног потрескивают электрические импульсы дикого желания. Я вся горю. Замираю в предвкушении грязного и запретного. Дерзкого и сумасшедшего. Опасного и порочного. Секса. Со зверем.
Бандит хватает меня за плечи, крутит вокруг оси, прижимает лицом к стене. Ещё один несильный шлепок. Только уже по попе. Ахнув, я выгибаюсь дугой навстречу сумасшедшим чувствам. Для яркости ситуации, Данте заламывает мне руки за спину, будто я его заложница. Вообще, да, так оно и есть.
— Твой бывший тебя когда-нибудь брал в попку? — вкрадчиво шипит на ухо бандит, ударяя языком по мочке.
— Не смей упоминать эту сволочь, — огрызаюсь я со злостью.
— Ах, да, прости. Он оказался ещё большим говном. Я недостаточно гадко о нём думал. Бросил беременную девушку и слинял. Уёбок. Не делай добра — не получишь зла. Теперь ты моя. Вещь. А если бы не связалась с кретином, была бы человеком. Свободным, личностью.
— Я человек. Личность! А ты — дикий зверь!
Что это с ним? Стресс так проявляется? К чему прошлое вспоминает?
Но вскоре я понимаю, что Данте со мной играет таким вот образом, чтобы сделать секс более ярким, бешеным, сумасшедшим. Распаляет аппетит, дразнит, злит, чтобы набросилась на него голодной дикой кошкой. А он бы меня наказал. Членом. Быстро, жёстко, глубоко. Так, чтобы орала до срыва горла и в стонах собственных захлёбывалась.
— Полегче со словами, малыш. Ты ведь моя собственность.
— Кто дал тебе право так меня называть? — продолжаю игру, брыкаясь.
— Ты забыла? — наваливается на меня тяжелой стеной, доминируя. — Потому что я так сказал. А я здесь всё. Моё слово — закон.
Треск ткани. Он рвёт на мне сначала трусики, а потом ещё и бюстгальтер с тела беспощадно срывает.
— Ай! — конечно же, воспитывает хлёстким, но не болезненным ударом ремня по попе, чтобы я уяснила твердость его слов. И штанов, наверное. После удара он прижимается ко мне пахом к ягодицам, трётся стоячей эрекцией через брюки, рычит, обнюхивая свою добычу — волосы, шею, ключицу. Даже слегка кусает за плечико. Звееерь!
— А будешь сопротивляться, пререкаться или выразишь несогласие с моими словами, я сделаю с тобой столько грязных вещей, что ты на всю оставшуюся жизнь запомнишь!
— Данте! Ох, хватит! — я задыхаюсь от сумасшествия, вспыхнувшего между нами, когда он сдирает с себя одежду, наваливается на меня абсолютно голый и чертовски горячий. — Ты же ранен. Ты что творишь?! Перестань. Правда! У тебя невеста есть! Как ты смеешь! — у меня почти начинается истерика.
— Мне уже намного лучше. Наш брак — всего лишь брак по расчёту. Хочешь секрет? Я не трахал её. Ни разу. Даже не целовал. Пока ещё… Я от тебя фанатею, малышка! Не могу тобой надышаться.
Горячие властные пальцы ныряют под мои ноги, поглаживают бёдра, вызывая волны дрожи по всему телу из мелких мурашек. Я запрокидываю голову назад, умираю в сладких муках, когда чувствую, как пальцы бандита юркают между складочек, уже влажных и готовых принять в себя большой и твёрдый член.
— Блядь! Ты слишком мокрая… — дышит хрипло, устрашающе. Сердце пропускает удары. От безумного желания почувствовать его ярые толчки в себе хочется сдохнуть. Я сама оттопыриваю назад попку, приглашая, верчу ей, мечтая получить желанное, ослепительное, яркое. Хочу стать с ним единым целым. Оргазма хочу. До звездопада в глазах утонуть в эйфории! Я помню нашу с ним первую ночь и никогда не забуду.
А Данте, тем временем, медлит. Нарочно надо мной издевается. Держит мои руки, лицом к стене меня прижимает, водит головкой члена по намокшим лепесткам райского цветка, устраивая немилостивую пытку. Вот так, значит? Да? Вот оно какое, наказание — довести до оргазма и не дать мне его?! Получить своё и уйти. Бросить меня неудовлетворенную, распалённую, злую. В ненастной тьме одиночества. Это жестоко. Данте! Ты чудовище! Лучше бы выпорол ремнём до мяса на коже, чем не позволили кончить! Было бы более гуманно. И не так мучительно терпеть твои бездушные пытки.
— Прошуууу, отпусти! — я молю проклятого демона, роняя слёзы. Не могу больше терпеть. Правда, я правда реву оттого, насколько сильно хочу мужчину.
— Цыц! — а он всё продолжает издеваться, нюхая мои волосы. — Я тебя пометил, девочка. Видишь этот шрам не плече? Забыла, откуда он? — горячий шёпот оставляет ожоги на хрупком теле. — Это я сделал. Клеймил тебя. Как животное, поставил метку. Когда ты отключилась после дикой ночи любви. Хорошо я тебя тогда затрахал, да? Пять оргазмов за ночь — это чистый флеш-роял. Ты мне чертовски сильно понравилась. Не удержался. Не зря клеймил. Возможно, именно поэтому твой Славка испугался и умотал, когда увидел мою печать на тебе. Обмочился от страха, когда узнал, что ты — теперь законная собственность Шахина.
— Прекрати! Перестань! Ну что за игры дурацкие? — поскуливая, я возмущаюсь. А он все водит и водит членом по мокрой дырочке, не входит, лишь невидимые круги головкой рисует, подразнивая. Лишь чуть-чуть погружается в горячую влагу и тут же быстро, с тягучей оттяжкой выходит обратно. А меня будто шокером насквозь прошибает. Пытка. Самая настоящая безжалостная пытка, хуже казни!
— Сейчас, Алиса, я буду воспитывать тебя за побег. Давай сюда мне свою аппетитную попку!
— Нет, Данте, ну пожалуйста! Умоляю!
— Поздно. Надо было раньше думать. От меня не сбежишь, не понимаешь? Я найду тебя везде. Ведь я… твой хозяин. Твоя вечная тень.
— У меня никогда не было… анального секса, — с паникой признаюсь я.
— Прекрасно, значит, я буду первым. Хоть в этом повезло. Хоть для одной дырочки я буду первооткрывателем. Расслабься, малыш. Будет приятно, обещаю, — хищно шипит он в затылок и угрожающе клацает зубами в миллиметре от венки на шее, мурашки водопадом разбиваются о спину, меня швыряет в океанскую бездну на тысячи километров, на самое дно.
— Боже!
— Смочи! — приказывает мужчина, заталкивая мне в рот указательный палец. Я принимаюсь усердно работать языком, как следует увлажняя палец бандита.
— Чё-ё-ё-р-т! Какая же ты вкусная! — он не может больше терпеть, весь дрожит, когда я кончиком языка играю с его пальцем. Втягиваю губами, посасываю, причмокивая, сводя его с ума до лихорадки.
