Я остановилась в Филиппинах, только чтобы пересесть на другой самолет и продолжить путешествие на восток в Палау, островное государство, расположенное на архипелаге из красивейших лесистых островов в западной части Тихого океана. Там я встретилась с Лори и Пэтом Колин, основателями Фонда исследований коралловых рифов (Coral Reef Research Foundation). Они посвятили много лет изучению рифов Палау, включая обитающую там внушительную популяцию рыб-наполеонов. За ужином они подтвердили дошедший до меня печальный слух. Лори и Пэт были на Лаянг-Лаянге через год после того, как я закончила аспирантуру, и не увидели ни одного хейлина.
Атолл никогда не был официально признан морским заповедником, хотя малайзийские военные фактически служили защитниками рифа, не позволяя другим кораблям к нему приближаться. Он был вне досягаемости почти для всех, кроме нескольких дайверов и редко появляющихся там ученых. Лори рассказала то, что слышала: на риф пустили рыбаков. Это был один из флотов, рыщущих по Юго-Восточной Азии в поисках последних особей этих ценных рыб, и с Лаянг-Лаянга они собрали всех рыб-наполеонов, каких только могли найти. Забрали ли рыбаки их с места нереста? Вполне вероятно. Задолго до моей аспирантской экспедиции было известно, что на атолле много наполеонов. Однако я все равно задалась вопросом, не разожгло ли наше присутствие на острове новый интерес к этим рыбам.
Мои усилия по изучению рыб-наполеонов внезапно потеряли смысл. Пока я концентрировалась на мелких деталях их жизни, вокруг происходили более серьезные события. Все рыбы, которых я научилась различать по узорам на мордах, были с самого начала обречены из-за ценника за их голову. Я наблюдала и описала явление, которое, возможно, больше никогда не произойдет. По крайней мере, точно не в том месте.
Лаянг-Лаянг не был последним местом, где я видела рыб-наполеонов. Ныряя в Палау, я встречала их почти при каждом погружении. На большинстве рифов я видела огромных самцов и двух или трех самок. Я видела подростков размером с ладонь и даже мальков размером с большой палец, плавающих в мелких лагунах. И в конце одного погружения, когда я ждала выхода из своей декомпрессионной остановки на глубине 5 м, я посмотрела в сторону и увидела пару наполеонов прямо под поверхностью воды, двигающихся уже знакомым мне образом. Их тела одновременно содрогнулись и выпустили в воду молочно-белое облако икры и спермы, как это обычно и бывает.
Помимо рыб-наполеонов, в Палау я увидела несколько сотен других видов (из примерно 1400, которые там обитают). Там были большие старые рыбы с морщинистой кожей, которые жили на этих рифах десятилетиями, и во время каждого погружения я встречала акул. Меня невероятно вдохновляла возможность увидеть кусочек океана, который так строго охраняется. Почти половина всех береговых вод здесь находится под защитой: они входят в сеть заповедников, где придерживаются местной многовековой традиции останавливать вылов рыбы в определенных местах, пока численность рыб не восстановится. В 2015 г. 80 % морских территорий Палау вдали от берега были объявлены океаническим заповедником. Крупным рыболовецким судам, в основном вылавливающим тунца, вход сюда полностью закрыт, и только местным рыбакам разрешено ловить рыбу на оставшихся 20 % территории. В результате эти воды населены множеством рыб, живущих долгие годы в огромных здоровых популяциях, и многие из них собираются в гигантские стаи для нереста. Исследования в Палау проливают свет на многое из того, что было нам ранее неизвестно: как эти рыбы собираются вместе и когда их становится достаточно для формирования столь впечатляющих нерестящихся стай.
В офисе Фонда исследований коралловых рифов Пэт Колин рассказывает мне истории из своей жизни, проведенной в наблюдениях за рыбами и за расшифровкой их сложных брачных ритуалов. Этот человек со снежно-белой бородой и юношеским блеском в глазах, без сомнения, всей душой предан подводному миру. Он просматривает сотни компьютерных файлов и выбирает для меня видеоролики с рыбами, собирающимися в стаи для размножения.
«Разве это не очаровательно? – спрашивает Пэт, когда мы наблюдаем за парой рыб-попугаев, которые, прижавшись щекой к щеке, медленно, по спирали, опускаются на дно. – Это настоящий танец. Я бы назвал его нежным. Это единственное слово, которое мне приходит в голову».
Затем Пэт показывает мне видео, снятое в Блу-Конер, одном из самых известных и впечатляющих мест для дайвинга. Сотни рогатых занклов синхронно плавают прямо над рифом, взмахивая длинными лентовидными плавниками и поворачиваясь все вместе. Я думаю о том, что сказал бы о них Конрад Лоренц, наблюдавший всего за десятком этих рыб в своем венском аквариуме. «Многие естествоиспытатели любезно посылают мне свои видео и фотографии», – рассказывает Пэт. В водах Палау сейчас больше дайверов, чем где бы то ни было. Организуются специальные туры, когда дайверов привозят в правильное время в правильное место, чтобы они могли наблюдать за брачными таинствами рыб. «Такие вещи неизменно привлекают внимание», – говорит Пэт, несмотря на то что рогатые занклы формируют стаи только раз в году всего на несколько дней.
«Хотите увидеть кое-что потрясающее?» – спрашивает меня Пэт. Конечно, хочу. Он кликает на видеофайл, названный «Lutjanus fulvus, чернохвостый луциан». «Эти рыбы очень застенчивые, – поясняет Пэт. – К ним близко не подберешься». И он даже не пытается это сделать. Вместо этого Пэт устанавливает на рифе камеры GoPro и программирует их таким образом, чтобы они делали по одному снимку в минуту в течение недели. Эти маленькие прочные водонепроницаемые камеры были разработаны для экстремальных видов спорта; в интернете полно видеороликов, снятых такими видеокамерами, которые прикрепляют к себе сёрферы, скайдайверы и лыжники. Но их также используют и в научных целях, чтобы шпионить за объектами исследования. С их помощью Пэт подглядывал за брачными танцами рыб-наполеонов и другого местного гиганта зеленой шишколобой рыбы-попугая (Bolbometopon muricatum), которые сотнями собираются на рифе в период размножения.
На экране я вижу панораму кораллового рифа, созданную тремя камерами Пэта. Он нажимает на кнопку, и мы видим одну или двух рыб, попавших на фото. Неожиданно сначала одна из трех частей экрана, а затем все три заполняются желтыми полосами и темными хвостами. Луцианы загораживают собой риф и друг друга, и их невозможно сосчитать. Изредка прямо в камеру заглядывает большой глаз – и исчезает на следующем снимке. Интервальные снимки сменяют друг друга на экране, и на несколько секунд, эквивалентных часу реального времени, экран полностью заполняется рыбами. «А потом они исчезают», – говорит Пэт. Отнерестившись, луцианы расплываются так же быстро, как и собирались, и риф становится прежним, словно их и не было.
Древнеегипетский миф, 2400 лет до настоящего времени
