После получения магистерской степени в 1946 г. Джини переехала в Калифорнию, чтобы продолжить свои исследования в Институте океанографии имени Скриппса. Через год, когда ей было всего 25 лет, ей предложили работу морского биолога. Казалось, ее мечта пойти по стопам Уильяма Биба станет реальностью. Служба охраны рыбных ресурсов и дикой природы США была заинтересована в разработке новых рыбопромысловых участков на Филиппинах, и Джини предложили исследовать видовой состав рыб вокруг островов. Но она туда не добралась. Во время пересадки на Гавайях Джини задержали и сообщили, что она находится под проверкой ФБР из-за ее японских корней. После двух недель ожидания она уволилась, убежденная в том, что от нее пытаются избавиться как от единственной женщины в программе. Как она написала в своей книге «Леди с копьем»: «Они наняли вместо меня мужчину».
Джини не сдалась, и вскоре у нее появилась новая возможность исследовать тропические воды. Вернувшись в Нью-Йорк, она продолжила обучение в аспирантуре, взяв тему, связанную с размножением пресноводных рыб, меченосцев и пецилий, которые когда-то жили у нее в аквариуме. К тому времени Чарльз Бремер стал директором Морской лаборатории Лернера в Бимини на Багамах. Джини провела там несколько месяцев и впервые работала не с жесткими, пропитанными формалином образцами, а с живыми рыбами.
С помощью сетей, ловушек и крючков Джини поймала сотни живых иглобрюхообразных в водах вокруг Бимини. Она держала их в отгороженных загонах в океане и бетонных аквариумах в лаборатории. Часами наблюдая за ними, она поняла, почему некоторые ее рыбы делали стойку на голове. Уильям Биб первым заметил эту необычную привычку единорога (Monacanthus ciliatus) – еще одного вида иглобрюхообразных, обитающих на Бимини. Обычно самцы устраивают интересные выступления: они откидывают большой лоскут кожи на животе и выпячивают все свои плавники. Затем они опускаются головой вниз и начинают энергично дрожать всем телом. Это обычно происходит при столкновении двух самцов. Оба начинают выпячивать плавники и опускать голову, но только один из них, обычно более крупный, делает эффектную полную стойку на голове. Менее статусная рыба складывает плавники и отступает.
Джини обнаружила строгую иерархию среди самцов единорогов. В ее исследовании один самец явно был главным и выигрывал каждое состязание по стоянию на голове, в котором участвовал. Его заместитель выигрывал у всех, кроме главного. «И так далее вниз по иерархии», – отметила Джини. Рыба с самым низким статусом вскоре умерла, потому что все остальные рыбы съедали всю еду во время кормления. «Мою умершую бедную хилую рыбку не «заклевали», ее «перестояли на голове» другие рыбы», – написала Джини.
Когда Джини заканчивала учебу в аспирантуре, у нее возникла возможность исследовать дальние моря. В конце войны многие тихоокеанские острова перешли под контроль США. Управление военно-морских исследований США хотело больше узнать об этих далеких землях и объявило набор заинтересованных в этой работе ученых. Джини подала заявку, и, несмотря на убежденность некоторых, что работа в таких отдаленных местах – неподходящее занятие для незамужней женщины, ей дали две недели, чтобы собрать оборудование. Ее задачей было исследовать сигуатеру – отравление рыбой, распространенную проблему в тропических водах, создающую трудности для размещенных в Тихоокеанском регионе американских военнослужащих. Если съесть свежую ядовитую рыбу, а не стухшую в результате разложения, то можно испытать самые разнообразные симптомы. В течение суток или около того могут начаться приступы тошноты и диареи, боли в животе, судороги и паралич, а также более необычные ощущения, например чувство жара, когда холодно, и наоборот, и убежденность, что вскоре у тебя выпадут все зубы. Помимо TTX иглобрюхов есть и другие рыбные яды: сигуатоксин, сакситоксин и пока не идентифицированные соединения, способные вызывать галлюцинации. Работа Джини, заключающаяся в сборе рыб и отправке образцов в лабораторию для химического анализа, должна была помочь определить, каких рыб безопасно употреблять в пищу. В июне 1949 г. она поднялась на борт военного гидросамолета и под вой четырех пропеллеров отправилась в сторону закатного солнца, чтобы провести четыре месяца, перебираясь с острова на остров в поисках ядовитых рыб.
Ее первой остановкой был остров Гуам, где она сразу же воспользовалась знаниями и умениями местных рыбаков. Она встретила мужчину с большой ловушкой для рыб, сделанной из проволочной сетки и бамбука, внутри которой были семь довольно крупных особей иглобрюха. «Я с энтузиазмом указала на них, – написала Джини, – но рыбак отрицательно покачал головой, жестами изобразил, что ест, а затем схватился за живот с гримасой боли на лице». Именно таких рыб Джини и искала.
На востоке Джини посетила отдаленные острова архипелага Палау, путешествуя на местных паромах и суденышках, перевозящих копру. Она останавливалась в маленьких рыбацких поселках, где научилась охотиться на рыбу при помощи копья, а местные женщины танцевали для нее и научили ее жевать орех бетель, не соря на пол. Мужчины помогали ей найти рыб, которых она рисовала им на песке. Где бы Джини ни оказывалась, она искала истории о ядовитых рыбах. Так она узнала о сигане, рыбе, которую местные называли «миас» и которую она много раз ела безо всяких последствий. Согласно слухам, в одной деревне на Бабелдаобе, самом большом острове на Палау, миасов есть было опасно. Джини отправилась, чтобы это проверить, в компании местного чемпиона по охоте с копьем, который по ночам ловил сиганов, когда те дремали в зарослях водорослей на мелководье. Жители деревни утверждали, что сейчас эта рыба совершенно безопасна. По их словам, с октября по январь есть ее нельзя, потому что это сделает тебя сонным, раздраженным или заставит безудержно смеяться. В это время ветер все время дует с востока и у побережья разрастается особая зеленая водоросль. Вероятно, сиганы съедают какое-то ядовитое вещество в составе этой водоросли, оно накапливается в их тканях и делает их в этот сезон смертельно опасными. Но Джини была там в августе, слишком рано, чтобы быть одурманенной сиганами. Она все равно попробовала несколько кусочков сырого миаса, но у нее даже не было головной боли.
Жители Палау не единственные, кто знает об опьяняющем действии некоторых рыб. В Средиземном море живет сарпа, или сальпа (Sarpa salpa), которая известна под несколькими названиями. Одно из них – рыба-сон
[90], вполне заслуженно. В 1994 г. мужчина, отдыхавший на французском Лазурном берегу в Каннах, попал в больницу после того, как съел эту рыбу и ему показалось, что на него рычат разъяренные звери, а по машине ползают огромные насекомые. На следующий день он полностью пришел в себя после этой трапезы. В 2004 г. тоже на средиземноморском побережье Франции пожилой мужчина приготовил себе рыбу-сон, и через два часа его начали преследовать человеческие вопли, и две следующие ночи ему снились ужасающие кошмары. Есть сведения, что древние римляне использовали эту галлюциногенную рыбу как наркотик для развлечения. Но что, если изменяющие сознание свойства ядовитых рыб специально использовать для того, чтобы вогнать кого-либо в состояние кататонии на месяцы или даже годы? Может ли этот ужасающий сценарий оказаться реальностью?
