Короче говоря, Чангола не только приняли на работу, но и поставили на довольствие как ночного сторожа. Начался период сытой и беспечной жизни этой необыкновенной собаки. Надо заметить, что с его появлением наступил период спокойной жизни и для сторожей.
Родился Чангол где-то в предгорьях Памира. Мать его, по рассказам Артура, очень крупная, белая, в слоновую кость, добрая сука породы алабай. А вот кто его отец – осталось загадкой. Мать Чангола, настоящая чабанская собака, охраняла стадо кишлачных коров на пастбищах еще с двумя такими же сучками. Однажды она на неделю вдруг исчезла. Потом как ни в чем не бывало вернулась. А вскоре выяснилось, что она щенная. За время своего отсутствия на пастбище она не появлялась и в кишлаке. Вывод напрашивался сам собой – где-то гульнула на стороне. Кроме волков из собачьего семейства в округе могли быть только шакалы и лисы. Но ни на лис, ни на шакалов ее щенята никак не походили. Щенки все оказались серые, и мордочки у них были совсем не алабайские – округлые, а по-волчьи заостренные и отточенные. В обычной жизни собаки и волки – лютые враги, но, видимо, возбужденная плоть иной раз закрывает глаза на некоторые этологические (этология – наука о поведении животных) запреты. Так что подобное явление в собачьем семействе не такая уж и редкость.
Первый год жизни Чангол провел в горах с чабанскими собаками. За коровами обычно ходят две-три собаки. Но это летом. А на зиму их иногда просто отпускают на все четыре стороны. Так что собаки, хоть они зачастую привязаны к хозяйскому подворью, пользуются полной свободой перемещения и легко могут погостить у любых соседей. Прокормить такую «собачку» совсем не просто, поэтому и делают это всем кишлаком. Летом с кормлением собак проблем гораздо меньше, но совсем не за счет чабанского стола, с которого им достаются обычно либо лепешки, либо хорошо обглоданные кости, да и то не очень уж часто – рацион чабанов на пастбище весьма скуден и состоит в основном из чая с лепешкой да сухофруктов с орехами, ну и еще курута – соленых сырных шариков. А мясо собаки добывают себе сами. Где зайчика поймают, где кеклика. Иногда, как волки, они устраивают настоящий загон на кабана. И делают это даже зимой.
Щенки первый год живут с матерью и без какой-либо дрессуры со стороны чабанов, на родительском опыте постигают чабанское дело. Через год одаренного щенка можно и продать, а остальные уходят в свободное плавание, иногда прибиваясь к какому-то стаду. Чабанские собаки – опытные и безжалостные охотники – вместе с тем обладают удивительно добрым нравом по отношению к людям и спокойно переносят смену хозяев. Для них главное в жизни – стадо.
К Артуру Чангол попал, когда ему было около года: знакомый чабан раздавал собак на зиму. Артуру сразу приглянулся серьезный, похожий на волка желтовато-серый кобель с черной спиной и белым пятном в виде летящего лебедя между глаз. Кобель оказался сообразительным и смышленым и схватывал все на лету. Вместо того чтобы выкрикивать ему какие-то команды, Артур просто с ним разговаривал, как с приятелем. Зимой Чангол жил у него во дворе, а летом сам уходил к прежнему хозяину и ходил за стадом с другими собаками. На второй год чабан, обнаружив в Чанголе отличные чабанские качества, задумал его продать и в конце концов обменял на двух баранов. Новый хозяин посадил Чангола на веревку на своем подворье. Но уже утром Чангол оказался за восемь километров от места своего заточения – во дворе Артура. Через неделю это стало известно, и новый хозяин, естественно, пожелал собаку вернуть. На этот раз Чангола посадили на цепь. Но цепь удерживала его только два дня. На третий он снова объявился с обрывком у Артура. Когда за ним снова пришли, он так посмотрел на нового хозяина, что тот потребовал обратно своих двух баранов. С тех пор на зиму Чангол всегда сам возвращался к Артуру.
Чангол попал в зоопарк, будучи уже матерым зверем, в расцвете собачьих сил.
Так как он очень походил на крупного волка, то директор опасался – не будут ли посетители его пугаться. Однако опасения оказались напрасными. Чангол мгновенно усвоил, что от него требуется. Днем он отсыпался, ночью становился хозяином зоопарка, и это ему очень нравилось.
В первый же вечер он с Артуром обошел всю территорию и тщательно ее пометил, особенно у ворот и во всех местах возможного проникновения посторонних. А потом регулярно повторял эту процедуру, притом весьма деликатно.
На хоздворе ему оборудовали будку, и дневное время он проводил либо в ней, либо рядом.
Чангол никогда не слонялся по зоопарку, не попрошайничал, не искал чьей-то ласки или общения. Напротив, он выглядел настолько по-волчьи сурово и независимо, что его все обходили стороной. Он никогда не просился в помещение, даже если шел дождь, снег или выдавались морозы. Никогда не унижал себя выпрашиванием еды, даже в том случае, если бы его забыли покормить. Просто ночью отправился бы куда-нибудь на охоту, где в полной мере соблюдал правила алабая: нападать на домашних животных в кишлаке – табу.
Вольности по отношению к себе позволял только Артуру. Потеребив как следует Чангола за уши или за холку, Артур иногда давал ему какую-нибудь команду. Не так, чтобы «Сидеть!», «Лежать!» и так далее. Вовсе нет. Он мог сказать:
– Хватит бездельничать!
Или:
– А где чужой?
Или:
– Работать, собака!
А то и просто:
– Обход!
Каждый раз Чангол послушно разворачивался и отправлялся на осмотр территории. Один. У меня сложилось такое впечатление, что осмотр территории доставлял Чанголу особое удовольствие, и делать он это мог часами. Внимательно, как бы изучая, обнюхивал ворота, будто читал специально для него оставленные коротенькие записки. Затем оставлял свои «автографы» и отправлялся на такое же детальное исследование зоопарка по внешнему периметру.
Только иногда, выйдя за ворота, откуда можно было видеть горы, сидел там часами и смотрел вдаль…
Артур подтрунивал над ним по этому поводу.
– Ладно, иди смотри свой пейзаж!
Чангол разворачивался, нырял под ворота и удобно располагался на своей смотровой площадке.
Однажды перед Артуром встала необходимость на какое-то время уехать. Он волновался за Чангола и попросил меня за ним присмотреть.
Сев на корточки напротив Чангола, Артур посмотрел ему прямо в глаза и протянул руку.
– Ну что, собака, будем прощаться?
Чангол искоса, вопросительно стрельнул на Артура своими, на этот раз не по-волчьи печальными глазами – то ли спрашивая, то ли просто понимая – в который раз? – и протянул лапу. Артур взял его лапу, потрепал за ухом и, показывая в мою сторону, сказал:
– Пока меня не будет – его и слушайся!
Потом встал и быстро ушел не оглядываясь. А Чангол так и остался сидеть на своем месте, и казалось, вполне понимал, что его любимого хозяина какое-то время с ним не будет.
Теперь по ночному зоопарку Чангол разрешал прогуливаться только сторожам, и больше никто, ни из своих, ни из посторонних, в это время не смел носа сунуть к нам. Чанголу приходилось охранять территорию в основном от своих четвероногих собратьев. А им было зачем туда приходить – там, на помойке, можно досыта полакомиться остатками трапезы хищников. С приходом Чангола эта халява сразу прекратилась. Тут он оказался настоящей собакой на сене. Никогда не питался с помойки (хотя совсем нельзя сказать, что был до этого избалован едой, в его жизни всякое выпадало). Другие собаки даже не пытались выяснять с ним отношения. Завидев Чангола, они поджимали хвосты и – медленно – уходили.
