Однажды я не удержался и пригласил его прокатиться на лодке до острова. Но как я его ни уговаривал – Жур вежливо отказывался.
Когда мимо озера проходила его любимая апа Нюра, он ее приветствовал, радостно пританцовывая и хлопая крыльями. В обед она приносила аистам ведро рыбы и на ходу бросала своему любимцу самую красивую рыбешку. Журка ловко затряхивал ее в пищевод. Потом, пританцовывая, бегал вокруг Нюры, пока ведро не опустеет. И после этого иногда провожал ее до забора.
А как только похолодало, Жур переехал с аистами в зимнее помещение. И там, в довольно тесном помещении, жил с ними в полном согласии. Одним словом – прижился.
Однако история на этом не заканчивается.
Охота на вампира
После журавля-красавки жертвами ночного хищника стали еще три утки. Хищник появлялся ночью, примерно один раз в неделю. На этот раз он поохотился на другом, как мы его называли, – длинном озере, которое располагалось между аквариумом и террариумом. Ночные сторожа оказались бессильны что-либо предпринять; по их словам, зверек появлялся незаметно и ниоткуда, охотился быстро и тихо и так же незаметно исчезал. Кое-кто даже решил, что зверек живет в самом зоопарке и только ночью выходит поохотиться.
По этому поводу мы проверили все вольеры, в которых содержались мелкие хищники и грызуны. Все оказались на своих местах, сыты и, если иногда и пытались поковыряться в полу лелея надежду выбраться на свободу очень быстро оставляли эту затею, потому как пол во всех вольерах был цементный.
Вопрос с ночным хищником становился серьезным – налеты на зоопарк вошли у него в привычку. Оставалось одно – кому-то из специалистов выйти на ночное дежурство.
На случай несанкционированного выхода животных за пределы ограждений в каждом зоопарке имеется специальная бригада по задержанию беглецов. В бригаде есть и средства задержания – трезубцы, сети, повалы (повал – длинная, плоская, очень прочная брезентовая тесьма) и, наконец, винтовка, оснащенная летающими шприцами с обездвиживающими препаратами. Но такие винтовки имелись далеко не во всех зоопарках. У нас была самая обычная винтовка. А вместо летающих шприцов – ружейные патроны, которые в те времена еще было и не купить, и набивать их приходилось самому. Конечно, ружье разрешалось применять только в самых экстренных ситуациях, когда других возможностей водворить беглеца на постоянное место не находилось. Если на карту поставлены жизнь человека и жизнь животного, выбирать не приходится.
Все средства задержания находятся на ответственном хранении у старшего ветврача. Стало быть, мне и карты в руки. Конечно, в данной ситуации вопрос о задержании ночного разбойника и не стоял. Зверька надо было срочно обезвредить любым способом. Говоря казенным языком, – произвести его отстрел. Я особенно не возражал – меня уже обуревало любопытство: что это за зверь такой, которого никто не видит и не слышит?
Так что, съездив домой за своей ижевской двустволкой 12-го калибра (любой охотник больше доверяет своему ружью, нежели казенному), вечером того же дня я отправился на охоту – в родной зоопарк.
Ночь выдалась удивительно тихая, лунная и спокойная.
Я сидел в предбаннике старого аквариума (у нас был еще и новый) и поглядывал через окошко на озеро, на поверхности которого плясал перезревший месяц. Старое маленькое строение, в котором находился аквариум, совсем не проветривалось, и там всегда стояла жуткая духота и высокая влажность, поэтому название «предбанник» очень подходило. Когда поверхность озера становилась идеально гладкой, месяц, зацепившись лунной дорожкой за берег, прекращал свою пляску и затихал. Но потом проплывала утка, оставляя за собой полоску волн, которые опять начинали полоскать месяц.
Во всем этом был такой покой, что я совсем забыл, где и почему нахожусь. Подперев подбородок казенным срезом двустволки, я был близок к тому, чтобы подремать.
Шум в зале…
И это правильно! Упираться подбородком даже в свое ружье категорически не следует: иногда стреляют и незаряженные ружья. За мою охотничью практику оно, действительно, два раза выстрелило само (правда, оба раза винтовка была заряжена), но об этом как-нибудь в другой раз.
Глядя на пляшущий на воде месяц, я вспомнил, как первый раз увидел большую луну.
Жили мы с братом у бабушки в Севастополе, и в школу я еще не ходил. По вечерам мы всегда ходили купаться. В один из удивительно тихих и теплых вечеров мы так долго не выходили из воды, что не заметили, как начало темнеть. А когда стемнело, оказалось, что в темноте купаться еще интереснее – вода в море стала как парное молоко, и вылезать нам не хотелось. И когда мы собрались домой, уже стояла глубокая ночь. Редкие двуногие фонари с тусклыми лампочками и жестяными плафонами в виде столовой тарелки были только в самом городе. А на окраине их не сочли нужным установить. Так что мы брели в кромешной тьме.
И вдруг за горой мы увидели какой-то загадочный, красноватый и довольно яркий свет. Обычно на этой горке мы смотрели салют. Но на этот раз это был совсем не салют, а что-то необычное. Даже бабушка, которая знала все, очень удивилась – что бы это могло быть?
Дорога в этом месте делала поворот, и странное сияние на какое-то время исчезло из поля зрения. Озадаченные, мы прибавили ходу, чтобы не сказать, побежали почти вприпрыжку – вдруг опоздаем?
Выскочив из-за поворота, мы все увидели. Это была громадная луна, половина которой еще скрывалась за горой. Мы долго наблюдали, как она медленно поднимается из-за горизонта. Казалось, что она катится прямо по крышам невысоких одноэтажных домиков и того и гляди какой-нибудь из них сшибет. Когда она полностью показалась из-за горизонта, то напомнила мне громадный желто-розовый блин. Ноздреватый, поджаристый и румяный, точно такой, какие пекла бабушка. Луну сплошь покрывали разного размера круги – большие, с неровными краями и маленькие, с разлетающимися во все стороны лучами, как будто кто накапал на пол кефир.
– Бабуля! Она похожа на твои блины! Наверно, ее только что испекли! – радостно заметил я.
Сравнение очень развеселило и брата и бабушку.
– Серый, кто луну жарить-то будет? – заметил брат.
Почему-то всем нам стало очень весело, и мы еще долго хохотали, стоя посреди пустынной улицы, и никак не могли справиться со своей нечаянной радостью.
– Я такой луны еще никогда не видела, – сказала зачарованная бабушка, когда мы окончательно успокоились.
– И я больше никогда такой луны не видел, – повторил я вслед за бабушкой и… чуть не упал с табуретки.
Как-то незаметно я таки провалился в непродолжительный, но очень сладкий и крепкий сон-воспоминание, и если бы не бабушка, то спал бы и дальше.
Несмотря на то, что меня не было в реальном времени всего несколько минут, я успел хорошо выспаться и бросил взгляд на часы – на все про все ушло пятнадцать минут. Но голова стала удивительно легкая, будто спал всю ночь.
Осторожно приоткрыв дверь предбанника, я высунул нос на свежий ночной воздух. Глубоко вдохнул, а затем выпустил изо рта длинную и весьма кудрявую струю пара, которая никуда не улетела, а повисла в воздухе и, оставаясь на том же месте, начала медленно таять. Однако мороз!
