Я решил обойти озера. Было еще рано, и все звери спали либо дремали. Месяц уже искал, где бы ему упасть за горизонт, но для ночи было довольно светло. Все вокруг дышало миром и покоем. Даже как-то подозрительно тихо. Поверхность воды на дальнем озере была зеркально-гладкой и отражала редкие яркие звезды. Я перемахнул через забор и подошел к воде. Не веря своим глазам, постучал пальцем по поверхности. Лед! Два часа назад его не было, по крайней мере озеро тогда не казалось таким блестящим. Лед был очень тонкий и удивительно гладкий. От ударов по нему побежала звонкая волна и эхо. Пробежав по всему озеру, эхо возвращалось в ту точку, в которой родилось, и снова убегало.
Пока я так развлекался, на длинном озере вдруг тревожно закрякали и взлетели утки. Небольшие стайки диких уток часто посещают зоопарковские пруды во время перелетов. А бывали и такие, что оставались перезимовать, благо голодать-то уж точно не придется.
Фыс-фыс-фыс-фыс-фыс – несколько уток, просвистев над моей головой крыльями и описав прицелочный полукруг над озером, зашли на посадку. Выставив вперед лапы, они обычно не просто плюхаются в воду, а заправски, как воднолыжники, какое-то время глиссируют на «пятках» и только потом, окончательно сбросив скорость, приводняются. Но тут все неожиданно пошло no-другому их лапы встретили твердую поверхность и они заскользили примерно так, как это делаем мы, когда первый раз на коньках попадаем на лед. Некоторые попытались тормозить хвостами, а другие перешли на бег гуськом. То и другое выходило очень смешно и неловко.
Потом все по очереди, с хрустом проломив тонкую корочку льда, они благополучно приводнились. При этом так оживленно крякали, что мне показалось – они хихикают и подтрунивают друг над другом. Даже, кажется, месяц улыбнулся в надежде, что сейчас опять по озеру пробежит рябь и он сможет еще немножко сплясать. Но волны спрятались под тонкой корочкой льда, а месяц так и застыл, растянувшись по зеркальной поверхности озера японской улыбкой.
Быстро перемахнув забор, я уже бежал туда, откуда прилетели утки.
Обитатели длинного озера вели себя весьма неспокойно, быстро плавая посередине. Длинное озеро – самое большое, поэтому и живности на нем побольше: много разных уток, магелланские гуси, белые лебеди и даже пеликаны (последние, правда, в это время уже сидели в зимнике). Это озеро совсем не замерзло, может, из-за размера, а может, из-за большого количества обитателей, только самый берег прихватила тонкая корочка льда.
Пробираясь по кустам, я не раз вспомнил своего спаниеля Лота, который очень просился на охоту со мной. Мне не удалось накануне выскочить из дома незамеченным. Сначала он подглядел, как я взял ружье – большая оплошность с моей стороны, так как объяснить собаке, что я иду не на охоту, а на работу, было невозможно. Он сразу понял, что его хотят надуть, и устроил истерику. Пришлось демонстративно достать рюкзак со всеми охотничьими принадлежностями и перед носом собаки засунуть его обратно в шкаф, показывая, что он ошибся. Это его несколько успокоило.
Я обошел озеро по берегу, внимательно осмотрел все кусты. Ничего подозрительного не обнаружил. Вся живность на воде. На берегу никого. И вообще, почему я решил бежать сюда, может, вся драма сейчас происходит как раз на другом – круглом озере. Ужаленный этой мыслью, я помчался на круглое озеро.
Здесь льда тоже почти не было, а обитатели были гораздо спокойнее, многие мирно спали, уютно припрятав клювы под крылышко. Я несколько раз обошел вокруг. Вроде все в порядке. Но кто-то же уток спугнул?!
Оставалось повнимательнее обследовать кусты на длинном озере.
На этот раз я уже ползал по кустам чуть ли не на четвереньках.
Так и есть! Утка-шилохвостка. Оставалось только забрать трофей и тихо прошмыгнуть мимо сторожей в лечебницу.
Вот позорище-то! Ведь скажут – проспал! И что самое обидное – будут недалеки от истины.
Вскрытие показало: почерк тот же! Хищник опять перегрыз добыче горло. Шейные позвонки целые, и только аккуратно вскрыта сонная артерия. Крови на этот раз было побольше. Это значит, что хищник как следует позавтракать не успел. А еще это значит, что, когда я первый раз там бегал в потемках, он, поджав хвост, если у него таковой имеется, сидел где-то под кустом и спокойно за мной наблюдал. Из чего в конце концов следует, что хищник уже меня знает. А я пока его нет. И это плохо. Но зато уже известно, что появляется он где-то с четырех до пяти утра. Значит, в другое время можно будет и расслабиться.
С пятиминутки я вышел помятый и ночного вампира начинал уже люто ненавидеть, не только как утиного душегуба, но и как личного врага и источник моего позора. Рядом шла птичница Галина Ивановна и щедро подливала масло в огонь:
– Ну что, Иванушка, когда теперь пойдешь в караул?
– Скоро, Галина Ивановна! Я кому-то сегодня не дал кровушки попить вдоволь, думаю, скоро опять объявится.
Три ночи я все же провел дома. А на четвертую, думаю, пора!
Однако и в ближайшие две ночи, к моему удивлению, ничего не произошло. Наверное, я переусердствовал в бдительности, нарезая круги между озерами, как раз с четырех до пяти утра, и этим самым спугнул ночного охотника. Стало даже очень обидно – а вдруг больше не объявится?
Между тем я уже начал привыкать к ночным дежурствам. Даже сторожа меня теперь регулярно приглашали на утренний и вечерний чай.
На третью ночь чувствую – должно непременно что-нибудь произойти. Просто пора!
На этот раз решил сидеть, как говорят, до упора. Еще с вечера все приготовил. Табуретку, теплое одеяло, ватный тулуп, термос с горячим чаем. Аккуратно вынул из рамы предбанника стекло: и видимость гораздо лучше, и стрелять можно будет, практически не вставая с места. Но теплушка теперь стала избянкой-ледянкой. В этот год холода пришли рановато. Теперь лед сковал все озера, и почти вся живность крутилась вокруг одной большой полыньи, что для меня оказалось весьма выгодно – все как на ладони. Пока этот хищник каракатицей будет по льду гоняться за утками – тут-то я его и прищучу!
Правда, весь день над Гиссарской долиной висели темно-серые, тяжелые снеговые тучи, которые грозились просыпаться обильным снегопадом, но под вечер тучи куда-то спрятались. Так-то оно и лучше.
С этой приятной мыслью я растянулся в подсобке аквариума и мгновенно заснул. Правда, прежде чем провалился в сон, не забыл установить внутренний будильник. Еще со школьной скамьи он меня никогда не подводил, и что меня больше всего поражало – работал он с точностью до минут.
Ровно в 3-30 удивительный механизм выкинул меня из крепкого сна. Все как запланировано. Греясь зеленым чаем, я размышлял: что же это за тварь такая неуловимая? Какой-нибудь хорек до шеи журавля не допрыгнет, но к спящему подкрасться, конечно, сможет. Под словом «хорек» здесь следует подразумевать всех мелких хищников – куниц, горностаев, солонгоев и норок. Но все они сидят по местам. Других попросту не имеется. Конечно, могла заглянуть в зоопарк и выдра. Скажем, с речки, протекавшей буквально в 50-ти метрах от зоопарка. Но выдре нечем проделать такую ювелирную дырочку на шее утки. Уж если она прихватит, то всей «варежкой», и следы после такого укуса будут как после хорошего капкана. К тому же утки не входят в рацион выдры. Теоретически на такое способны и крысы, но для крыс в зоопарке стол накрыт почти в каждой клетке, ешь – не хочу. Остаются собаки, шакалы, лисы и песцы. Наши все в клетках. С улицы могут заглянуть и лисы, и собаки. Шакалы, пожалуй, так далеко в город не забредут, их собаки не пропустят. Остаются лисы с собаками. Собака не прошла бы незамеченной. Остается лиса. Ей и укрыться проще, скажем, на той же речке, и собак она знает, как обхитрить, а человека-то и подавно. Но лиса непременно бы откушала от жертвы и мяса. А тут просто кровосос какой-то.
