А затем внезапно стала катастрофически падать рождаемость, Людьми овладела какая-то вселенская апатия, всеобщее нежелание мыслить… Когда эти проблемы стали всерьез беспокоить лучшие умы Человечества, было уже поздно, начались войны… Все, что было создано огромным трудом и в течение долгих веков, рухнуло за какие-то сто лет. Но, с другой стороны, в этот последний век произошел небывалый научный всплеск, и была решена проблема смерти.
Тогда же родился я. Это произошло на одной из центральных планет Империи. Мое детство и юность были очень сумбурны, но для рассказа об этом понадобится несколько больше времени, чем мне бы хотелось. В двадцать я стал бессмертным, кстати, одним из последних, кому это удалось, ибо в этот же год разразилась Последняя Война. Были уничтожены девяносто процентов обитаемых миров и практически все средства космического сообщения. Это был конец Империи и цивилизации Людей.
С тех пор прошло почти восемьсот лет, но остатки Человечества по-прежнему сохранялись. Около двух сотен бессмертных жили на этой планете, наверное, существовали еще Люди и в других мирах, однако связь с ними была давно утеряна… За века, прошедшие с момента катастрофы, Люди выработали своеобразный кодекс невмешательства, согласно которому ни один Человек не имел права вторгаться в дела другого. Даже участвуя в войнах на противоположных сторонах, Люди не обнажали оружия друг против друга, но, впрочем, и редко приходили на помощь…
А я мчался по следу Людей, направленный также Человеком. Неординарность ситуации подчеркивала странная активность, с которой происходили эти события, активность, совершенно чуждая нынешним Людям. Я внезапно осознал, что оказался втянутым в круговорот событий, которых совершенно не понимал, но мне казалось, что я вот-вот ухвачу нужное звено…
Тем временем след привел меня обратно к Асскому хребту, и сейчас я огибал один из далеко выдававшихся в пустыню утесов. Завернув за каменный выступ, я увидел одно из прекраснейших мест планеты – знаменитые золотые рудники Местальгора. Здесь, на стыке пустыни и гор, образовалась впадина, большую часть которой занимало сказочно глубокое и чистое озеро, откуда вытекала одна из величайших рек этого мира – Месталь, давшая свое имя всей этой стране. Впадину окружали отвесные – высотой до пятисот метров – скалы, сплошь покрытые золотым налетом, дно каньона и берега озера также были усыпаны искрящимся в лучах солнца золотым песком. Еще во времена Империи это месторождение славилось на всю Галактику и привлекало сюда орды искателей приключений, ныне же разработки, проводимые здесь Королями Местальгора, только напоминали о былом…
Прямо передо мной начиналась своеобразная естественная лестница, ведущая на дно ложбины, где, обгладывая редкий кустарник, стояли две стреноженные лошади. Их хозяева сидели в тени чуть поодаль и готовили себе завтрак; Марции с ними не было.
Теперь уже раздумывать было некогда. Я соскочил с коня и, ведя его в поводу, стал спускаться в золотой каньон. Два Человека внизу заметили меня и не спеша двинулись навстречу. Мы встретились у подножия лестницы.
– Добрый путь! – произнес приветствие высокий худощавый Человек, сделав приглашающий жест рукой. – Мое имя – Марк, а это мой друг Ганс!
Я кивнул и также представился. Похоже, они слышали мое имя и раньше, так как в звучном голове Марка проскользнула уважительная нотка.
– Что привело вас сюда?
Это был традиционный, ничего не значащий вопрос, и отвечать на него следовало соответствующе, однако я решил сразу приступить к делу и, чуть улыбнувшись, сообщил:
– Я гнался за вами!
На смуглом холеном лице Марка проступила обеспокоенность, а невысокий белокурый Ганс, взявшись за рукоять своего тяжелого двуручного меча, издевательским тоном поинтересовался:
– Это как понимать?
– Мне нужна Марция!
Ганс присвистнул и расхохотался, но Марк сделал ему знак замолчать.
– Рагнар, вы хорошо известны как благородный Человек и смелый боец, но, поймите, сейчас вы вмешиваетесь совершенно не в свое дело и к тому же нарушаете все существующие обычаи.
Я был полностью с ним согласен, но просто повернуться и уйти не мог.
– Быть может, мы придем к соглашению? Может, вы объясните, зачем вам Марция?
Марк секунду помолчал, затем присел на валун и указал рукой на соседний.
– Сперва, Рагнар, расскажите, как вам удалось найти нас?
– Меня направил по вашему следу Человек по имени Кнут.
Я внимательно следил за их реакцией, и не напрасно: они были крайне изумлены, хотя и пытались это скрыть, а в следующий миг я успел перехватить взгляд, брошенный Марком на свое левое плечо… Там красовалась эмблема – белый грифон, чем-то напоминавший знак, который чуть раньше я видел у Кнута… Тут на весь каньон разнесся возглас Ганса:
– Этого не может быть! Ты лжешь!
Переведя взгляд, я успел заметить и на его плече столь же странную эмблему – серого кабана…
Мне не оставалось ничего, кроме как послать его подальше и выхватить шпагу.
– Как бы то ни было, вас действительно лучше вывести из игры, Рагнар! Мне жаль! – Марк вскочил, и в его руке появилась длинная гибкая шпага.
Несколько минут я вел бой осторожно, лишь изредка скрещивая клинки и постоянно отступая, но если перед началом схватки я изрядно волновался, то теперь был совершенно спокоен – справиться с ними было мне по силам. Конечно, они прекрасно владели оружием, но Гансу с его тяжелым мечом явно не хватало реакции и скорости, а Марк был уж чересчур методичен.
Я уверенно парировал все их атаки и прикидывал, какой исход боя мне наиболее выгоден, но вдруг, как нередко случается, появились непредвиденные сложности. Я уже говорил, что все время отступал назад, и вот, когда я вновь отошел на шаг с целью выманить Ганса и спокойно с ним разделаться, я ощутил спиной скалу. В такой обстановке приближающийся меч Ганса был для меня смертелен, поэтому пришлось действовать решительно. Оттолкнувшись от скалы, я проскочил под тяжелым мечом, покуда Ганс размахивался, и оказался прямо перед Марком. Мощным отводом я отбил его шпагу далеко вправо, и мой легкий клинок, описав широкий круг, снизу вверх пронзил ему правую сторону груди. Марк, вскрикнув, упал на колени и выронил шпагу, а я вновь отскочил в сторону, уворачиваясь от мощного, но прямолинейного удара Ганса.
– Сдавайся! – искренне предложил я противнику, но Ганс лишь покачал головой и снова пошел в атаку. Его упрямство порядком разозлило меня, но все же я не пытался нанести решающий удар.
Ненадолго схватка как бы затихла. Ганс стоял на одном месте, бешено вращая мечом, а я кружил вокруг него, выбирая удобный момент, чтобы выбить у него оружие и таким образом принудить сдаться. Краем глаза я видел, что Марк, будучи тяжело ранен, все же пытается что-то делать, но не придал этому значения, а зря…
Я совершал один из ложных выпадов, как вдруг прямо перед моим носом просвистел длинный кинжал. Я непроизвольно отвлекся, и остается лишь удивляться, как ухитрился промахнуться Ганс, но его меч со свистом пронесся в сантиметре от моей шеи. Это оказалось самой большой ошибкой в его жизни: вернуться в стойку он не успел, и мой короткий выпад достиг цели. Синеватое лезвие шпаги, блеснув в лучах полуденного солнца, пробило ему сердце, и Ганс умер, не издав ни звука.
