Ирина почувствовала вкус победы.
Но тут же возбудился мужчина:
– Э, минуточку. Что значит пусть стоит? Давайте ее все-таки передвинем! Мне наглядную агитацию повесить надо.
– Какую агитацию? – Фарид очнулся.
– Какую-какую? Выборы скоро, совсем нюх потеряли!
– Да-да, дорогой! Встретим как родного! Мне звонили! Конечно, какой разговор! Фарид все сделает, все обеспечит…
– Мне-то что… Я так и скажу кому надо, что не дали разместить наглядную агитацию. Саботировали! Администратор магазина вступил в преступный сговор с женщиной…
– Ничего я не вступал! Она вообще мне не нравится! Маленькая какая-то! – бойко затараторил Фарид. – Слушай, дорогой, зачем так? Давай пойдем изюм-банан кушать, потом она уйдет, и ты все повесишь.
– Мне еще сорок точек охватить надо, некогда мне, – заартачился мужчина.
– Вай-вай, как много работы! – всем своим видом посочувствовал Фарид.
И тут же развернулся в Ирине:
– Красавица! Пойдем отсюда изюм-банан кушать? Ну что тебе стоит? А хочешь, я тебе эти объявления вслух сам прочитаю? Только сдвинься. Чего хочешь, красавица?
– Никуда я не пойду! И не называйте меня красавицей!
– Вай-вай, что ты такое говоришь? Только слепец не скажет, что ты красавица! А я не слепец, я тебе все прочитать могу. Все буквы, которые тут есть. И ты уйдешь отсюда, как уходит отара овец, утолившая жажду от горной реки, как уходит утренний туман с вершины гор…
– Да что с ней церемониться? Позовем сейчас полицию, пусть ее сдвинут. Будет тут каждая истеричка выборы в горсовет срывать, – в голосе мужчины прорезалась агрессия.
– Вай-вай, не надо полицию! Примета плохая! Красавица, прошу тебя, сдвинься. Зачем мою бедную голову не жалеешь? Тебе трудно, да? Ну хочешь, я тебя на руках перенесу?
И он приблизился, растопырив руки. Ирина от ужаса отпрыгнула в сторону. В ту же секунду мужчина с черепом воспользовался доступностью информационного стенда и очень ловко распластал по нему какой-то плакат.
Ирина поняла, что проиграла. Обида выступила слезами и красными пятнами на щеках.
– Давайте! Клейте! Ума для этого не надо! Ну же!
– А ты не понукай, не запрягала. Больно борзая! И мужчина с черепами, потеряв к ней всякий интерес, перехватил поудобнее рулоны и двинулся к выходу.
Ирина невольно бросила взгляд на плакат. Слезы мгновенно высохли, оставив красные пятна в одиночестве сигнализировать о былом огорчении. Более того, в глазах у Ирины появился живой блеск, как у гончей, напавшей на след.
С плаката на нее смотрела Людмила Шилова. Надпись «Красота спасет мир!» заменяла политический лозунг. Матовое мерцание бумаги придавало взгляду Людмилы какую-то доверительную благосклонность. Она словно что-то обещала избирателям. Фарид облизнулся.
– А где плакат с другой девушкой? – спросила Ирина.
– Какой другой? Зачем другой? Такая красавица… Одной хватит! – Фарид разглядывал Людмилу с откровенным вожделением.
– Когда повесят плакат Марии Соловьевой? – строго спросила Ирина.
– А я знаю? Вай-вай, откуда ты такая? Давай я тебе лучше вкусное дам? Конфеты любишь? Изюм любишь? Только уйди.
– Мороженое давай, – великодушно сказала Ирина.
Фарид метнулся в торговый зал и с щедростью персидского падишаха вручил ей самое дешевое эскимо. Ирина приняла дар и с хитрой улыбкой Шахерезады покинула этот магазин.
Теперь Ирина знала имя своей соперницы. Сомнения рассеялись. Она слишком давно жила в этом городе, чтобы не понимать простой истины: только согласованный кандидат удостаивается чести висеть в магазинах под бдительным присмотром кассирш. Остальные тоже могут повисеть, но недолго. Их оперативно срывают несознательные вандалы. И, как назло, кассирши в это время смотрят в другую сторону.
Ирина не сомневалась, что портрет Людмилы Шиловой провисит в магазине долго, до самых выборов. Этот плакат переживет летнюю жару и в нетронутом виде вплывет в сентябрь. Фарид не сдаст Людмилу. И потому, что красивая, и потому, что был предупреждающий звонок. Он ведь хочет и дальше свой изюм-банан кушать.
Глава 14
Финансовый гамбит
Лев Михайлович трусил, но надо было идти к губернатору. Тот вызвал его в непререкаемой манере:
– Лева, с утра ко мне! Смотрел прямой эфир, какая-то хрень у тебя выходит.
– Все под контролем, Сергей Палыч…
– Для кого Палыч, а для тебя Павлович, – отчетливо проговорил каждую букву губернатор.
И повесил трубку.
Гудки били по нервам. Леве захотелось выбросить телефон вместе с его прерывистыми звуками, с длинным списком так называемых деловых контактов, со всеми этими ватсапами и мессенджерами. Со всем тем, что облегчало общение, но укорачивало жизнь, делая ее невыносимой.
Но он не выбросил телефон. Это был его рабочий инструмент. Его серп, его молот, его печатный станок, на котором он добывал себе деньги. Лев Михайлович с лицом страдальца убрал телефон и начал готовиться к встрече с губернатором. Стоя перед зеркалом, он репетировал убедительный взгляд и твердый голос:
– Сергей Павлович, вы напрасно волнуетесь, все идет по плану. Я вас никогда не подводил.
Он еще что-то говорил, развивал мысль, приводил доводы и даже шутил, хотя прекрасно знал, что губернатор оборвет его на первом же слове. Так и вышло.
– Привет, Лева! Проходи, садись!
– Да некогда особо, Серей Павлович, рассиживаться. Кампания идет полным ходом…
– Она у тебя, я смотрю, не ходом идет, а раком становится.
Лев Михайлович хотел хохотнуть, но вовремя одумался, напоровшись на стальной взгляд губернатора.
– Ну почему же? Все под контролем…
– Смотри, Лева, какой расклад. Я тебе четко дал установку: побеждает Людмила Шилова. А ты втянул какую-то новую девку, заметь, это была чисто твоя инициатива, и она в прямом эфире всех переплюнула. Это что за хрень?
– Сергей Павлович, вы напрасно волнуетесь…
– Волноваться тебе нужно. Я не волнуюсь, я спрашиваю.
– Есть такой прием: оживить кампанию имитацией настоящей борьбы, пробудить у избирателей интерес к выборам, возродить дух политизированного общества…
– Лева, что-то ты много слов произносишь. Значит, дело совсем дрянь?
– Что вы! – Лева затряс головой так активно, что его уши уловили подобие ветерка. – Все идет по плану, просто план такой, я бы сказал, нелинейный… как бы нестандартный… творческий подход решил применить, стариной тряхнуть…
Губернатор задумчиво смотрел на то, как Лева путается в словах и покрывается испариной. Видимо, зрелище ему наскучило, и он резко прервал политтехнолога:
