Моника ждала его в лаборатории.
– Я отключил запись, – сообщил Эмиль. – И стер наш последний разговор.
– Вот и хорошо, – кивнула Моника. – Я очень рада, что ты все понял. Садись.
Блонски опустился на стул. Обычно на нем сидел Бэннер.
– Должна предупредить: процесс может оказаться болезненным, – сказала Моника. – Ты, возможно, почувствуешь себя странно, будет кружиться голова, подступит тошнота... Ничего приятного, в общем.
– Я все понимаю. Мне только нужно, чтобы все сработало.
– Хочу напомнить – обещать я ничего не могу, – предупредила его Рапачини. – Это эксперимент. Лучше рассматривать весь процесс в этом свете. Может, совсем ничего не получится. Надеюсь, ты понимаешь.
– Да, понимаю. А как это случится? Что произойдет?
– Для начала сделаем тебе восемь уколов, – сообщила Моника. – Самый болезненный, наверное, будет в позвоночник. У меня есть препарат для местного обезболивания, но полный наркоз я тебе дать не смогу.
– Ничего, – улыбнулся Эмиль. – Я привык к боли. Может, найдется зубная каппа? Не хотелось бы откусить себе язык. Он мне еще пригодится.
– Да, конечно.
– Я стану таким же, как он? Зеленым?
– Ничего не могу сказать наверняка. После первых инъекций ты станешь сильнее, устойчивее к травмам. Однако твой внешний вид, скорее всего, не изменится. Впоследствии, после других вмешательств – возможно. Но мы обсудим это позже, когда до того дойдет.
Блонски кивнул.
– Ты не передумал? – уточнила Моника.
– Нет, – уверенно ответил он.
Глава 22
К ТОНИ постепенно возвращалось сознание. Точнее, он и не терял его полностью, хотя женщина-рак отнеслась к нему немилосердно. Она буквально разобрала его разум на куски, заставила бесконтрольно произносить слова и целые фразы.
Он помнил вопросы, которые ему задавали: о Стрэндже, о том, что он рассказал Старку и другим, что знал о Зодиаке, какие планы составили Мстители. Но было ведь еще что-то... Что? Кажется, упоминали Брюса и Тарлтона с его источником энергии?
Сначала Тони пытался не отвечать, но вскоре ему показалось, будто мозг разбили на десять частей, на десять отдельных мозгов, существовавших параллельно. Словно с каждым вопросом создавался новый Тони Старк, меньше предыдущего, который знал только о том, о чем его спрашивали. Десять голосов в его голове говорили одновременно, не слушая друг друга, и все они принадлежали ему – Тони.
И в то же время ни один из ответов не исходил от него.
В конце концов Старк перестал понимать происходящее. Остался только яркий свет, непонятные очертания, боль...
Теперь все постепенно возвращалось. Как будто его операционную систему стерли, а теперь он перезагружался, как компьютер.
Он по-прежнему сидел в конференц-зале, и Наташа находилась неподалеку. Козерога и Рака видно не было, а вот охранников собралось предостаточно. Тони пошевелил языком и попытался что-то выговорить, но не вышло – у него во рту с трудом ворочался какой-то инопланетный организм.
– Потерпи, – сказала Наташа. – Скоро станет легче. Все вернется. Ты снова станешь собой.
Верилось с трудом... но Наташе-то лучше знать... наверное.
Он попытался сказать: «Хорошо», но из горла вырвалось только хриплое рычание.
– Выше нос, – посоветовала Наташа.
Тони с трудом – шея еще тряслась – проследил за ее взглядом.
Вернулись Козерог и Рак.
– Мистер Старк, мисс Романофф, – обратился к ним Козерог. – Счастлив сообщить: дальнейших переговоров между нами не потребуется. В свете полученных прекрасных новостей все, что вам удалось утаить, более не имеет никакого значения. Наши дела, таким образом, завершены.
– Как мило с вашей стороны зайти попрощаться, – сказала Наташа.
– Я бы ни за что не отбыл, не проводив вас, – учтиво ответил Козерог. – Это было бы так безответственно. Мистер Шен и мистер Уэллс сейчас выстрелят каждому из вас в голову. По нескольку раз. Мне жаль, если вы находите мое сообщение слишком откровенным, однако за последние годы я убедился в одном: честность – лучшая политика.
Двое охранников направились к Тони и Наташе. Старк шумно втянул воздух, пытаясь перезапустить голосовые связки, которые отказывались работать.
– Вфо поохаа, – промычал он. – Ключ бэээсп... Козерог взмахом руки остановил своих людей.
– Прошу прощения, мистер Старк?
– Ключ... – медленно и тщательно выговаривая каждый звук, произнес Тони. – Я нашел... частоту. Сло... сломал фазовый прерыватель. На спутнике. Если пытаться... включить все... бум-бум-ба-бах! Перегрузка. Как раньше.
– Он лжет, – сказала женщина-рак. – В его голове ничего такого не было.
– Ты... задавала не те вопросы, – ответил Тони.
Козерог склонил голову набок и посмотрел сначала на Старка, а потом на агента Романофф.
– Врет, конечно, – кивнул Козерог. – На его месте я бы сделал то же самое. Чтобы продлить жизнь. Но давай рассмотрим нашу ситуацию. Другие Мстители не спешат к ним на помощь. Ключ теперь у Скорпиона. Соединение созвездий еще не началось.
Помолчав, он добавил:
– Оставим их пока здесь. Мы можем себе это позволить. Я сообщу Скорпиону новые данные, путь проверит. Если действительно существует некое устройство, способное негативно воздействовать на Ключ, вероятнее всего, оно будет обнаружено, и мы снова встретимся с мистером Старком, чтобы задать ему более конкретные вопросы. Верно?
– Я и сейчас могу это сделать, – заявила женщина- рак.
– Что, если он умрет прежде, чем мы узнаем от него все необходимое? Пусть его разум восстановится. А я пока свяжусь со Скорпионом.
Несколько секунд женщина-рак смотрела на Козерога.
– Кое-что он от меня скрыл, – признала она. – Ничего важного, но остался какой-то вопрос, к ответу на который я не сумела его подвести.
Она склонилась над пленником.
– В следующий раз будет проще, – пообещала она Старку. – Ты не выживешь, зато я получу все, что нужно. Знаешь, умирать на таком допросе очень неприятно. Я сама испытала это.
– Не могу молчать, – вздохнул Тони, – с вами так приятно беседовать! Честное слово.
Козерог пожал плечами и вышел из комнаты. Женщина-рак задержалась, разглядывая Старка, а потом села на стул.
Спустя несколько минут Тони почувствовал себя гораздо лучше. До отличной формы было далеко, но лучше стало – однозначно. Он обернулся и взглянул на Наташу.
– Не знаешь, сколько сейчас времени? – спросил он.
– Ты задаешь этот вопрос уже не в первый раз. И – нет, я не знаю.
