– Да уж, – произнесла Пеппер, – что нам порой не приснится.
– А тебе что-нибудь снилось?
– Нет, сегодня я спала как младенец, – соврала она.
Пеппер не хотела еще раз переживать свой сон.
– Ну что, пора подниматься, нас ждет куча дел! – она старалась как можно ободряюще произнести эту фразу.
Генри еще раз улыбнулся, обнял Пеппер и повалил ее на кровать. Они лежали, обнявшись, но каждый из них был погружен в свои собственные мысли.
* * *
Был хмурый вечер, как раз такой, в какие лучше оставаться дома, брать в руки книгу и придаваться чтению, попивая заваренный чай. Пеппер надела красивое розовое платье, которое Генри подарил ей на день рождения. Оно элегантно обтягивало ее изгибы, подчеркивая изящную фигуру. Генри смотрел на Пеппер несколько секунд, не отрываясь, затем улыбнулся и поцеловал. Сам же он надел свои повседневные джинсы и рубашку, которую Пеппер погладила несколько минут назад. Генри накинул на ее плечи крохотную кожаную куртку, чтобы она не замерзла, и они вышли на улицу. Расплатившись с таксистом, который привез их к назначенному месту встречи, Генри вышел из машины и подал руку Пеппер, помогая ей переступить через порог автомобиля. Они вошли в бар, держась за руки, нашли столик, за которым сидел Уилл, и подсели к нему. Пеппер сначала старалась поддерживать разговор, который явно не клеился, обращаясь то к Генри, то к Уиллу, но затем решила, что будет лучше оставить их вдвоем. Она сказала, что хочет заказать еще кофе и вышла из-за стола. «Ведите себя мирно», – сказала она напоследок и направилась к барной стойке. Но говорить им было практически не о чем, поэтому они просто пили, и только Пеппер слушала «Just you and me» в исполнении Smoma, наблюдая за тем, как дым обволакивает все пространство тесного бара. Белый танец дыма и музыки настолько увлек Пеппер, что, когда она посмотрела на столик, он был пуст. Она подумала, что мужчины решили подышать свежим воздухом, и через заднюю дверь вышла на улицу.
Лицо Генри было в крови, он упал на одно колено и тяжело дышал. Уилл стоял шагах в пяти от него. Он поднял металлический прут, лежавший на асфальте, бросился на Генри и со всей силы проткнул мягкую плоть.
Голова Пеппер легла на плечо Уилла. Слеза вытекла из уголка глаза и, достигнув области рта, смешалась с выступающей оттуда кровью. Она улыбнулась, собрала все свои силы, оттолкнулась обеими руками от плеч Уилла и соскользнула с “меча”. Генри подхватил падающую Пеппер, из ее груди мощным потоком хлынула кровь. Он кричал ее имя, звал на помощь, срывая голос, но никто не приходил. Он разразился слезами. Они стекали по его щекам и падали на лицо Пеппер. Генри держал хрупкое тело, из которого вытекала жизнь, и ничего не мог сделать. Уилл стоял все на том же месте, держа металлический прут. Он был парализован случившимся, его глаза наполнили слезы, Пеппер была единственной, кого он любил. Кровь, стекавшая с черного куска металла, который Уилл держал в руках, пропитывала землю. Перед его глазами всплыла картина:
– Я Пеппер, – сказала девочка.
Капля крови упала на пол.
– Меня зовут Уилл.
* * *
Послышались звуки сирен. Железяка брякнула о мокрый асфальт. Уилла уже не было.
Генри продолжал кричать и звать на помощь.
– Не надо, – сказала Пеппер.
Генри посмотрел на нее глазами полными надежды.
– Молчи, не говори, тебе скоро помогут!
– Не плачь, – Пеппер кашлянула, и из ее рта вылетела кровь.
– Замолчи, они уже едут, ты будешь со мной, слышишь, я тебя никому не отдам! – сквозь слезы тараторил Генри. – Ты только не отпускай мою руку, хорошо? Не отпускай ее никогда, я люблю тебя, пожалуйста, – рыдал Генри. – Кто-нибудь! Помогите! Пожалуйста! Пожалуйста, – прошептал он под конец.
– Я люблю тебя, – улыбнулась Пеппер, сжимая его руку. – Не вини его, – она замолчала.
– Пеппер! Пеппер! Прошу тебя! Моя Пеппер, моя милая Пеппер, – не останавливался Генри.
Капал дождь, капали слезы и капала кровь. На небе упала звезда. Никто не заметил, как упала вторая.
«Так всегда после дождя», – подумал Генри. В его глазах читалась вся боль, утрата и печаль этого мира. Так всегда после дождя. Все снова оживает. И снова выйдет солнце. По его щеке катилась слеза. Он не мог увидеть солнце, не мог увидеть дождь. Он видел только темноту.
* * *
Уилл бежал без оглядки. Бежал, что есть сил, захлебываясь слезами и ненавистью к себе. Бежал от всего мира и себя самого, пока не споткнулся о кучу мусора в подворотне и не упал. Прижавшись спиной к стене, он закричал во все горло, пытаясь выгнать дикую боль, которая сдавила его грудь и шею, пытаясь задушить. Он кричал в пустоту, ругался на Бога, валялся на мокром асфальте, пока последние силы не покинули его так сильно постаревшее тело. Воспоминания нахлынули на него, унося в далекое детство, в день их встречи.
– Тебе не больно? – спросила Пеппер.
– Нет, я же мужчина.
– Хах, – усмехнулась Пеппер и расплылась в чудесной улыбке.
Уилл нахмурился.
– Прости, пойдем на крышу?
– Туда нельзя ходить без разрешения, вдруг смотритель увидит.
– И это бесстрашный Уилл, которым восхищаются все девочки? – съязвила Пеппер. Уилл покраснел.
Со стороны эти два ребенка выглядели чистейшими ангелами, если, конечно, не брать во внимание кровь, вытекающую из левой брови маленького Уилла.
– Так ты идешь?
– Угу, – хмыкнул тот.
– Вот, – вытянула руку Пеппер. Она сжимала белый платок, в углу которого был вышит цветок.
– Он испачкается.
– Дарю, тебе нужнее, – улыбка снова окрасила ее личико.
Этот подарок Уилл сохранит и пронесет в нагрудном кармане на протяжении всей своей жизни, и только цветок будет не белым, а красным – напоминание о том дне, когда Уилл обрел чувство, определение которому узнает не сразу.
Выйдя из столовой, они попали в длинный коридор, стены которого были окрашены в светло-синий цвет. На дальней стене висели часы, отсчитывающие время с опозданием на 3 минуты.
– 12:19, – озвучила Пеппер, – смотритель в это время обедает в своей комнате.
Они вышли на лестницу, поднялись на третий этаж, открыли железную дверь в конце проема и оказались на просторной крыше, огороженной металлической сеткой. Лучи дневного солнца накрывали все пространство вокруг, согревая каждый сантиметр этого холодного мира. Пеппер подошла к самому краю, двумя руками обхватила сетку так, что пальцы оказались снаружи, и стала смотреть в даль. Она увидела машины, которые проносились по шоссе в нескольких сотнях метров от них, птиц, кружащих в небе, цвет которого был много ярче и насыщенней цвета стен коридора, по которому они шли минуту назад, мир, который так пугал и завораживал.
