Не дав мне даже времени хотя бы как-то освоиться с этой мыслью?
Выдираю руку из его захвата, так и не поворачиваясь к нему.
И странное тепло, которое появилось в его голосе, мне тоже не нужно.
Он купил вещь, пусть я даже и сделал вид, что мы заключили какой-то договор. Понятно же, что это не так и он просто продавил меня, не оставив выбора, воспользовавшись тем, что ножом бьет по сердцу!
Так пусть и получает то, чего хотел. Вещь. Бездушную и неживую. Никаких эмоций. Никакого тепла. Даже отвращения, и того ему не покажу! Ледышка!
Краем глаза замечаю, как его рука повисает в воздухе. А после сжимается в кулак — до хруста.
А чего он еще ждал? Какого отклика?
Отворачиваюсь еще сильнее, чувствуя, как слезы застилают глаза от обиды.
Лучше бы я никогда не возвращалась сюда, забыла бы весь этот мир богатых и беззаботных людей. Чем вот так. Тем более, — с ним. С Санниковым, которому отказывала в свиданиях с надменной улыбкой!
Хочет меня сломать? Пусть поймет, что такое сломанная игрушка!
Мы останавливаемся наконец у одного из самых роскошных особняков.
Огромный фонтан у входа. Высокие кусты роз, арки из пестрых разноцветных цветков. Моя слабость. В доме отца я всегда о таких мечтала. Вначале темно-красные, пьянящие своим ароматом, а после переходящие из тона в тон бледнее. Но у отца была аллергия, так что мою мечту, увы, воплотить не удалось…
— София…
Санников открывает дверь и подает мне руку, которую я решительно игнорирую, даже не глядя на нее, будто и не замечаю.
Смотрю сквозь него, пустым замороженным взглядом.
Его челюсти снова сжимаются. Но он только отстраняется, дав мне возможность хотя бы не натолкнуться на его каменную грудь. И то хорошо.
Мы молча подходим в самому дому. Окажись я здесь иначе, радовалась бы, как ребенок, все бы осмотрела, заглянула бы в самые укромные местечки. Это же просто мечта, а не сад! Но теперь… Просто иду вперед, глядя перед собой стеклянным взглядом.
Санников распахивает входную дверь, пропуская меня вперед.
И сердце снова сжимается, уходит в пятки.
Если он не дал мне времени даже на то, чтобы свыкнуться со своим положением, то где гарантия, что не набросится на меня прямо сейчас, едва мы переступим порог и дверь за нами захлопнется?
И правда.
Стоит нам только оказаться внутри, как все галантность Санникова на этом заканчивается.
Он не заговаривает со мной, не предлагает чашку кофе или чая, не показывает ничего в доме.
Просто решительно идет вперед, указывая мне следовать за ним взмахом руки.
Ну вот.
Мне уже явно указывают на мое место, кто бы сомневался!
Приходится почти бежать за ним по длинному коридору с огромными окнами. Нечего и говорить, что ничего ни в доме, ни за окном я даже не успеваю и рассмотреть!
Санников толкает одну из дверей, входя внутрь. Мне ничего не остается, как следовать за ним послушной собачонкой. Пусть даже и гордо держащей голову. Пока гордо. Пока…
— Жить будешь здесь, — рвано отдает короткие приказы, даже на меня не глядя. Как будто я и в самом деле просто пустое место.
— Ни с кем не связываешься, никому ничего не объясняешь. Выходить из дома запрещено. Твоей матери я скажу все, что ей нужно знать. Буду поздно. Ты должна быть готова.
Вот так. Отрывисто. Командой фас. Или сидеть.
Почему-то это бьет по мне хуже, чем та страсть, которая прямо на километры выплескивалась из него, пока мы были на аукционе и после, в кабинете Гурина. Каждое слово-приказ, как пощечина.
— К… — я таки запинаюсь. Не могу. Это для меня слишком. — К чему готова?
— Исполнять мои желания.
Никаких перемен. Даже торжествующей или похотливой улыбки на лице не возникает. Одна сталь.
Подавляющая напрочь.
— Все желания, София. Так что будь готова.
Даже не взглянув на меня напоследок, Стас резко поворачивается и таким же решительным быстрым шагом выходит из комнаты.
Как будто кофе секретарше своей приказал приготовить. Не больше и не меньше. Или документы на подпись.
А чего я, собственно, ждала?
Я ведь теперь вещь… Не более…
Так и остаюсь стоять вытянутая, как струна, минут еще, наверное, пять. Ровно столько, сколько, по моим прикидкам, ему нужно, чтобы выйти из дома и уехать.
А после просто валюсь на постель, закрывая лицо руками.
Все непролитые за последнее время слезы прорываются из меня, как из самого настоящего фонтана. Все, которые я сдерживала в себе с тех пор, как отца не стало. Тогда нужно было держаться. Не дать слабинки. Ради мамы. Ради Маши. Но теперь… Теперь мне не перед кем держать лицо, а моя чаша оказалась совсем переполненной.
Глава 8
Вспоминаю свой далекий, как из другого мира, или какого-то полузабытого фильма, День рождения.
Ровно два года назад.
До рассвета так далеко. Совсем темно. Никогда так рано не вставала, а в эту ночь почти и не ложилась.
Пробило полночь. Именно в это время я родилась. Так что к четырем утра вполне уже была совершеннолетней.
— Софи, ну ты что! Так всю жизнь и будешь мамочку слушаться! Тебе завтра 18! Ты уже становишься совершеннолетней! А в День рождения всегда должны исполняться мечты! Для того этот день и создан, чтобы исполнять хотя бы одну из них! — смеясь, самая близкая подруга, с которой не разлей вода были с самого детства, подбивала меня почти на преступление.
Гидроциклы!
Я мечтала покататься на гидроцикле!
Вот уже почти год, как это стало для меня самой настоящей навязчивой идеей!
Только, к сожалению, совершенно неосуществимой…
Мама и близко не подпускала никого из нас к воде.
Еще в детстве ее маленький братишка утонул, когда они с родителями впервые поехали отдыхать на море.
Именно поэтому сами мы там никогда и не были и на все лето я оставалась скучать без друзей, довольствуясь лишь их фотками, которые рассматривала с завистью с морских курортов. И рассказами о том, как они сказочно отдохнули!
Поэтому же у нас в доме и не было бассейна, как у всех моих друзей.
Естественно, потихоньку я научилась плавать и позволяла себе это блаженство, когда была в гостях, а рядом не было взрослых, которые могли бы выдать меня матери.
Но когда все повально начали ездить на озеро кататься на гидророциклах, меня будто с катушек сорвало.
Ничего так не хотелось, как хотя бы разочек попробовать!
