— Что с тобой, брат? — спрашивает мимоходом. — Лёня говорит, что, возможно, сможет восстановить интернет. Паша нашёл прошлой ночью серверную в главном корпусе. Осталось только открыть дверь, так, чтобы не было видно следов взлома…
Яно снимает очки, смотрит на Хасанова разреженным взглядом.
— А зачем?
— Что? — Ислам пытается заставить себя остановиться, смирить рвущих узду лошадей своей деятельности.
— Ты бегаешь, Наташа бегает. Все бегают. Всё сошло с ума. Зачем всё это?
— Так и должно быть. Нас тут, знаешь ли, пытаются обложить. Может быть, не сегодня, но завтра точно попытаются взять штурмом.
— Ради чего? У нас больше нет своего места. У нашей страны больше нет территории.
— Наша территория теперь на три этажа простирается, — смеётся Ислам. — И крыша ещё. Даже обе крыши, при желании. Твой Рубикон, а?
Хасанов никак не может отдышаться, и смех выходит запыхавшимся, фыркающим, как будто пытаешься завести мотоцикл.
Яно мотает головой, отросшие патлы на макушке качаются, напоминая поле спелых колосьев.
— Такое ощущение, что всё вдруг стало большим, а мы — маленькими. Все двери теперь открыты. Больше никуда не спрячешься. Да?
Ислам берёт Яно за плечи, держит на вытянутых руках, пристально разглядывая.
— Своё государство можно носить внутри себя. И брать под свою юрисдикцию всё, к чему так или иначе прикасаешься. Ты же так и поступил, когда выбрался на крышу, и сделал всё, что сделал. Когда пошёл сдаваться всем этим людям. Разве нет?
— Не знаю. Я… чувство было такое, как будто меня что-то ведёт. Не уверен, что хотел именно того, что сделал.
— Значит, на самом деле хотел, — говорит Хасанов. — Из-за того, что всё стало таким большим, не нужно расстраиваться, Яник.
И в порыве откровенности прибавляет:
— Знаешь, чем мы с тобой различаемся? Ты лучше. Ты обращаешь своё внимание на всё, к чему прикасаешься. И это самое, до чего ты дотронулся, становится безраздельно твоим. И всё это пришло теперь в движение из-за тебя, и движется вокруг тебя.
Ислам не совсем понимает, откуда берутся эти слова. Возможно, те бессонные ночи в самом начале, когда он ворочался и не мог уснуть, вновь и вновь подвергая сумятицу прошедших дней атаке истерических вопросов: «Зачем?» — дали свои соки в виде таких вот слов.
— Правда?
Кажется, Яно проникся. Хасанов довольно выпрямляется.
— Да. Я это вижу. Ты, может быть, нет. Не каждая гусеница представляет себе размер дерева, на котором сидит.
— Я не хочу ничего касаться. Мне хватает тебя и Наташи. Я могу вас обнять, и мне будет хорошо.
— Мы же никуда не исчезли. Мы здесь. Пусть и подчас слишком усталые.
Яно кивает и снова уходит в свою меланхолию, но Ислам уверен, что там теперь с прояснениями.
Глава 23
Леонид вылетает из подвала, словно стартующая по пусковой шахте ракета. С ног до головы в паутине, из карманов тянутся и оседают шлейфы пыли, а по полу — похожие на плоские змейки шнурки от ботинка.
— Что это ты?
Паша скучает в курилке у камина, но, завидев торжественно несущего деловой вид Леонида, увязывается за ним.
— Так, — отвечает Лёня, не останавливаясь, — шатался по нашей альма-матер.
— Заметили?
— Выше бери. Я проник в серверную! У тебя комп работает?
Паша издаёт ликующий вопль, бежит вперёд Леонида и с поклоном делает вид, что распахивает перед ним и без того открытую дверь. Смотрит со смесью неодобрения и восторга, как следом вползает цепочка грязных следов. Лёня успел побывать, похоже, ещё и на крыше, спину которой весь день массирует твёрдыми холодными пальцами проливной дождь.
— Что ты? Починил? — Паша виснет на ручке двери, орёт в коридор: — Ребята! Сейчас будем проверять сеть. Включайте все машины.
— Тише ты, — сквозь зубы говорит Лёня. — Я только свич попингую. Нам отрубили свич в корпусе университета, и я надеюсь, что именно его я сейчас включил.
Он не садится, нетерпеливо ходит туда и сюда, грязные следы сливаются в жирную полосу. Руки у него тоже грязные, и он держит их перед собой ладонями вверх.
— Было бы отлично, если бы бортовой компьютер снова заработал, — говорит Паша.
— Не мели чепуху.
— Нужно узнать, в какой мы звёздной системе, кэп. На той мегафоновской байде много не налетаешь.
Паша нахлобучивает кепку задом наперёд, словно звёздный шлем, вытягивается по струнке, вскинув ладонь к виску. Но Леонид уже не смотрит, склонился перед монитором, из заднего кармана торчит обжимник. Пальцы стучат по клавишам, вытягивает нижнюю губу, дует на чёлку, чтобы не падала на глаза.
— Так… здесь всё нормально. Ага. Здравствуй, нормальный интернет.
На мониторе чёрное окошечко с белыми цифрами, Паша следит за всем этим с живейшим интересом.
— Давай посмотрим, сколько оптимистов уже в сети.
— Отстань… мне сейчас не до глупостей, — бурчит Лёня, но щёлкает по ярлычку корпоративного чата.
Жёлтое окошечко возникает поверх чёрного, и парни одновременно вздыхают. Там с пятнадцать контактов онлайн. Или с двадцать. Куда больше, чем они ожидали увидеть.
— Мы нашли инопланетные цивилизации! — орёт Паша. Кепка взлетает к потолку, планирует вниз, а Паши уже нет на прежнем месте, он отплясывает в коридоре дикий танец, руки и ноги взлетают, из-под ног сыпется весёлая дробь.
— Что там? — орут ему. — Что там нашли?
Паша торжественно выдыхает на каждом новом прыжке:
— Лену. Одуванчика. Малинку. Олю… там их много, ребята! Настоящий гарем!
В мгновение ока вокруг Леонида собирается толпа. Маленький Женя тянет шею и пытается пролезть в передние ряды.
— Кажется, соседнее здание, — задумчиво говорит Леонид. — Что вы все тут встали? Не загораживайте от меня мысли… должно быть, я заодно подключил нас и к их сетке.
— Ты молодец! — искренне говорит Лоскут и возвращается к монитору, по которому уже бегут строчки сообщений. Девчонки в чате называли их «засранцами» и «забаррикадышами». Но смайликов, во всяком случае, ставили много. — Дайте я чиркану Ленке! Вон той, которая Оранж… сто лет с ней не общался!
И в порыве чувств кричит в монитор:
— Ленка-а-а!
Самые ушлые уже с топотом несутся по коридору к своим компьютерам.
Так у них появилась какая-то более или менее существенная связь с внешним миром.
А скоро всходы дали сообщения, опубликованные кем-то из ребят в ЖЖ. Вечером четвёртого дня Хасанов поднимает голову от книги на торопливые звуки шагов и видит Женьку.
