Рядом с кроватью, на пластиковом мешке для мусора Майлз увидела большой нож с черной рукоятью. Мари сказала, что это ее кухонный нож – тот самый, которым угрожал ей насильник. На кровати лежал шнурок – очевидно, тот, которым нападавший связывал Мари руки. В углу спальни на компьютерном мониторе Майлз нашла второй шнурок, привязанный к женскому белью. «Шнурок и белье, вероятно, использовались в качестве повязки для глаз или кляпа», – написала позже Майлз в отчете. Мари сказала, что это шнурки от ее кроссовок, стоявших в гостиной.
Майлз спросила, запиралась ли Мари накануне вечером. Девушка ответила, что не уверена. Майлз проверила входную дверь и не обнаружила следов взлома. Затем проверила раздвижную стеклянную дверь в задней части квартиры. Она была не заперта и слегка приоткрыта. Майлз шагнула на заднее крыльцо и осмотрела перила. По большей части они были покрыты грязью, но один участок, примерно метр в длину, казался протертым, как если бы через него перелезали.
Майлз постаралась найти следы ДНК на раздвижной стеклянной двери, взяв ватными палочками образцы с ручек внутри и снаружи. Сделала фотографии внутри и снаружи квартиры – штук семьдесят, не меньше, обращая внимание на каждую деталь, которая могла бы пролить свет на случившееся тем утром: на перила крыльца, на ученические права на подоконнике в спальне, на подставку для ножей на кухне, в которой отсутствовал один нож, на кроссовки без шнурков. Кроссовки стояли в гостиной рядом с диваном. На диване находилась пара прислоненных к стене плюшевых игрушек – пятнистая корова и собака с белыми лапами.
Покинув квартиру Мари, Майлз составила двухстраничный отчет – простое перечисление предпринятых ею шагов. В отчете ничего не говорилось о том, что она сама думает по поводу происшествия; в нем описывалось только то, что она видела и делала.
Полицейский департамент Линвуда насчитывал семьдесят девять кадровых сотрудников, обслуживающих город с населением в тридцать четыре тысячи человек. В 2008 году Мари стала одной из десяти предполагаемых жертв изнасилования, чьи случаи расследовал департамент. Из-за такого небольшого количества инцидентов в отделе уголовных расследований не было особой группы по изнасилованиям.
Утром, когда Мари сообщила об изнасиловании, начальник отдела, коммандер Джеймс Нельсон, обошел все квартиры в ее доме, чтобы опросить потенциальных свидетелей. Мужчина из квартиры 203 сказал, что не слышал и не видел ничего необычного. Он был единственным жильцом, с которым поговорил Нельсон. В квартирах 103, 201, 301, 302, 303 и 304 никто не ответил.
Нельсон попытал удачи в соседнем доме. Он опросил трех жильцов, и все утверждали, что не видели и не слышали ничего подозрительного. В семи других квартирах не отвечали.
Примерно в четверть восьмого прибыла группа с собакой. Собака «взяла след на юг, в направлении служебного здания, хотя он никуда не привел», – докладывал сотрудник. На севере, в районе парковки, собака ничего не обнаружила.
Позже утром на место происшествия прибыл второй криминалист. Как и Майлз, детектив Джон Келси составил двухстраничный отчет. Но, в отличие от Майлз, он написал его одиннадцать дней спустя, когда Мари уже отреклась от своих показаний. Келси тоже обошел квартиру и в отчете перечислил свои наблюдения: кроссовки без шнурков «стояли на подошвах рядом друг с другом у края дивана и у двери в спальню, как если бы их туда поставили (аккуратно)… Кровать выглядела так, как будто ее потревожили, но у изголовья, рядом с двумя подушками, стоял небольшой вентилятор… Я не заметил ничего, что могло бы служить повязкой для глаз».
Келси снял отпечатки пальцев с ручек выдвижной двери. На внутренней стороне стекла он обнаружил частичные отпечатки, которые сохранил в картотеке. Хотя Мари утверждала, что насильник вышел из дома через переднюю входную дверь, Келси ничего не сообщал о том, брал ли он с нее отпечатки пальцев или образцы ДНК. Как об этом не сообщала и Майлз, проведшая экспертизу раньше.
Келси осмотрел спальню с помощью альтернативного источника света в поисках характерного свечения биологических жидкостей. На одеяле и на покрывалах на полу он ничего не обнаружил, но увидел два пятна на матрасе. На кровати он обнаружил пару волосяных фолликул и какие-то волокна, которые забрал в качестве улик.
В целом Келси собрал и задокументировал восемнадцать образцов – свидетельства личной жизни Мари, упаковал в пакеты все постельное белье, от розового одеяла до наматрасника, а также кроссовки, бумажник и ученические права.
Сержант Джеффри Мэйсон, детектив полиции Линвуда, прибыл примерно без четверти девять. Снаружи стояли Уэйн, личный помощник Мари по проекту «Лестница», и ее соседка сверху. В самой квартире на диване сидели Мари со своей приемной матерью Пегги. Девушка была закутана в одеяло. Она то успокаивалась, то вновь начинала всхлипывать.
Расследовать дело предстояло Мэйсону. Он подошел к Мари и представился.
Тридцатидевятилетнего Джеффри Мэйсона повысили до сержанта и перевели в отдел уголовных расследований всего лишь за шесть недель до этого.
Большую часть своей жизни он провел в Орегоне. Начинал с диспетчера округа Уаско и дослужился до сотрудника полиции штата Орегон. Дольше всего, почти девять лет, он проработал в городке Даллес, где получил медаль за доблесть.
На его счету было несколько десятков различных подготовительных курсов. Он посещал школу снайперов, изучал деятельность байкерских банд. Научился допрашивать подозреваемых и интерпретировать язык их тела. Но, как отмечено в его личном деле в графе учебно-методических программ, лучше всего он знал темы: выращивание марихуаны в домашних условиях; уличная торговля наркотиками; политест на наркотики; операции по разведке и предотвращению; поиск тайников; мексиканский метамфетамин. Среди прочих были курсы по аэронаблюдению (как распознать сверху участок с марихуаной среди другой растительности) и проникновению в подпольную лабораторию по производству наркотиков. Он вращался в мире тайных операций и осведомителей, потребителей и продавцов наркотиков.
В полицейском департаменте Линвуда Мэйсон работал с 2003 года. До недавнего повышения он провел четыре года в патруле и год прослужил детективом в отделе по борьбе с наркотиками, заслужив похвалу за преданность делу и надежность. Начальство ценило его за профессионализм, проявлявшийся в том числе в письменных отчетах («тщательных и продуманных, с минимумом ошибок»), и лидерские качества («врожденную способность к преподаванию»). Один из сержантов похвалил «превосходные профессиональные привычки» Мэйсона, позволявшие тому работать с минимальным руководством.
За девятнадцать лет службы в правоохранительных органах Мэйсон имел дело с изнасилованием всего лишь пару раз. Он прошел курс по этой теме, но это было давно, в середине 1990-х.
При первой встрече с Мари его поразили ее спокойствие и прямота.
– У меня не было большого опыта общения с жертвами изнасилования, – позже признавался он. – Но я не ожидал такой реакции. Она не рыдала. Она вела себя так, как будто случившееся было рядовым событием – произошло и произошло.
