В понедельник 18 августа Джана и Уэйн встретились с Мари в ее новой квартире, находившейся в доме через дорогу от прежнего. Прошла неделя с тех пор, как девушка сообщила об изнасиловании.
Джана пересказала слова Мэйсона о том, что Мари выдумала свою историю. Девушка ответила, что на нее оказывали давление и принуждали признаться. Ее держали в полиции слишком долго, и поэтому она подписала признание, лишь бы уйти оттуда.
– Значит, полиция действительно должна искать насильника? – спросила Джана.
– Да, – ответила Мари.
– Тогда нужно сообщить об этом в участок.
Уэйн не верил Мари, о чем и писал позже в своих заметках об этом случае. Услышав описание улик из уст полицейских, он теперь был уверен в том, что Мари выдумала историю про нападение и изнасилование. Он объяснил ей, что если она солгала полиции, то это считается ложным заявлением. А это преступление… и основание лишить ее участия в проекте «Лестница». Она потеряет свое жилье.
Но Мари не сдавалась. Поэтому все трое отправились в полицию, чтобы Мари отказалась от своего признания и заявила о том, что она изначально говорила правду.
В участке они узнали, что Мэйсон отдыхает. Но Риттгарн был на месте. Он захотел, чтобы при их беседе присутствовал второй детектив, поэтому обратился к сержанту Родни Конхейму, начальнику отдела преступлений против личности. Когда Мари сообщила об изнасиловании, его не было в городе: он уезжал на курсы в Даллас. Риттгарн вкратце ввел его в курс дела и пояснил, что четыре дня назад Мари отреклась от своих показаний. Они провели Мари в конференц-зал на втором этаже, пока Джана с Уэйном оставались внизу.
Мари сказала, что она не выдумала насильника и на нее действительно напали. Описывая, как он сидел на ней верхом, она заплакала.
Риттгарна это не впечатлило. Позже в письменном отчете детектив взял слово «он» в кавычки.
Риттгарн сказал, что они уже со всем разобрались. Мари уже призналась, что просто не хотела оставаться в одиночестве. Призналась, что солгала. Призналась, что подстроила улики.
– Я хочу пройти тест на детекторе лжи, – сказала Мари.
– Если полиграф покажет, что ты лжешь, я отправлю тебя за решетку, – пообещал ей Риттгарн.
Эта угроза испугала Мари. Девушка снова пошла на попятную и сказала, что, возможно, ее загипнотизировали и заставили поверить в то, что ее изнасиловали.
Для Риттгарна это было слишком. Он написал в отчете: «Это уже четвертая нелепая история». То ее изнасиловали, то она потеряла сознание, то ей это приснилось, то ее загипнотизировали. Он сказал, что если полицейские станут проверять ее на полиграфе, то не будут задавать вопросы: «Тебе это приснилось? Ты потеряла сознание? Тебя загипнотизировали?» Ее спросят: «Тебя изнасиловали?» И если она солжет, то он, Риттгарн, не только проследит за тем, чтобы ее отправили в тюрьму, но и посоветует руководству проекта «Лестница» отказать ей в помощи по съему жилья.
На этот раз Мари сдалась.
Она призналась, что солгала.
Полицейские проводили ее вниз по лестнице. Там ее поджидали Уэйн с Джаной.
– Ну, – спросил Уэйн. – Так тебя изнасиловали?
Позже, на той же неделе из государственной Программы компенсации жертвам преступлений пришел запрос в полицейский департамент Линвуда. Полицейских просили предоставить информацию по делу Мари и официальные документы: заявление о преступлении, последующие отчеты и все, что помогло бы потерпевшей получить право на участие в программе. «Цель программы – помочь потерпевшим преодолеть трудности и избавить их от дальнейших страданий посредством своевременного предоставления компенсации», – говорилось в запросе. Эта программа покрывала все, от консультаций с психотерапевтом до расходов на лечение и возмещения утраченного заработка.
25 августа – через две недели после того, как Мари сообщила об изнасиловании, – полиция Линвуда связалась с координатором программы и сообщила, что повода для подачи официальных документов нет. Мари – не жертва. Она – одна из тех женщин, которые солгали об изнасиловании.
Для Мари эти две недели были спуском по наклонной. Еще до подписания отказа от показаний она уволилась из Costco, потому что не могла стоять там и смотреть на проходящих мимо людей, поглощенная своими переживаниями. Она пыталась. Поработала день-другой, предлагая посетителям бесплатные образцы продуктов. Но потом ушла домой и сказала, что не вернется.
После отказа стало еще хуже. Жизнь, о которой она мечтала – нормальная жизнь и свобода от правил, отделяющих подростков от взрослых, – казалась еще дальше, чем прежде. В проекте «Лестница» ей назначили время возвращения домой – 21:00 – и удвоили количество обязательных встреч с руководством.
Джордан сидел с Мари на крыльце и слушал, как ей звонят старые подруги и бывшие одноклассницы. С каждым звонком она все сильнее плакала. Она знала, зачем они звонят. Звонят, чтобы сказать, что не верят ей и не понимают, почему она так поступила.
Когда полиция объявила, что Мари выдумала историю про свое изнасилование, ее лучшая подруга по старшим классам – та самая, что обучала ее фотографии и сделала тот снимок в волнах океана, – создала веб-страницу, на которой рассказывала всем про ее обман. Если полиция не упоминала имя Мари, то подруга называла ее напрямую. Она даже опубликовала фотографию Мари, скопированную с ее страницы на Myspace. Увидев посвященную ей страницу, Мари не выдержала и в ярости стала крушить все в доме.
– Почему ты так поступила? – требовательно спрашивала она подругу.
– Не знаю, – отвечала та.
Подруга тут же удалила страницу. Но Мари продолжала кипеть от негодования. Ей хотелось выслушать четкий ответ, а не какое-то расплывчатое: «Я не знаю».
– После этого мы уже не были подругами, – говорит Мари. – Подруги так не поступают.
Мари казалось, что ее страданиям не будет конца. Сильнее всего ее ранили слова Шэннон. Дом приемной матери был для нее убежищем – там она чувствовала себя в безопасности. Они вместе гуляли по лесу или плавали на лодке, а потом, под конец дня, отправлялись домой к Шэннон. Теперь же, опасаясь ложных обвинений, муж Шэннон решил, что будет лучше, если Мари перестанет ночевать у них. Если она выдумала одну историю, что ей помешает выдумать другую?
– Когда становишься приемным родителем, нужно быть готовым ко всему, в том числе и к такому, – говорит Шэннон.
Обязанность сообщить Мари о новом условии выпала на долю Шэннон: Мари может приходить к ним, но не ночевать. Шэннон с болью произносила эти слова. Но еще больнее было выслушивать их Мари.
В конце августа Мари получила официальное письмо.
Открыв его, она поняла, что ее беды только начинаются. Несмотря на все потери, ей предстояло пройти еще одно испытание.
9
Тень внутри
