Сержант Тревор Матерассо, полицейский из Уэстминстера, ответственный за связи с общественностью, понял, что должен сообщить средствам массовой информации о серийном насильнике, рыскающем по пригородам Денвера. Придется признать, что у полиции пока нет никаких зацепок по поводу личности насильника. В его голове мелькали разные мысли. Как сообщить об этом публике? Какая информация поможет сузить круг поиска? Что сказать журналистам, когда ему зададут неизбежный вопрос: считает ли полиция, что насильник совершит еще одно преступление?
Диджиосио прислушивалась к тому, как полицейские обмениваются немногими имеющимися у них уликами. Она не была уверена, что ей нужно говорить о своей находке. В конце концов, это было лишь сообщение о каком-то белом пикапе, припаркованном рядом с домом Лилли. Она даже не сказала о нем Хасселлу, пока они ехали на совещание. Ей не хотелось показаться глупой. Может, следователи отмахнутся от ее слов, потому что она криминалист, а не патрульный полицейский. Некоторые могут посмотреть на нее свысока, потому что она женщина. Мир правопорядка – это мир мужчин. Несмотря на присутствие Хендершот и Галбрейт, помещение в основном заполняли высокие белые мужчины с короткой стрижкой.
– Нужно принадлежать к определенной категории женщин, чтобы настаивать на своем в этой профессии, – говорит она. – Быть достаточно сильной, но не слишком назойливой, чтобы тебя не обозвали стервой. Найти нужное место. И оставаться собой.
До совещания Диджиосио не представляла, насколько грубым был насильник и на скольких женщин он напал. «Для меня это стало новостью». Между тем совещание близилось к концу. Некоторые полицейские переговаривались между собой, другие выходили из зала.
Диджиосио решила заговорить:
– Я просмотрела подозрительные транспортные средства и записи звонков, – сказала она полицейским за длинным столом. – Не знаю, имеет ли это какое-то значение или нет, но я нашла одну запись. О мужчине в белом пикапе.
Галбрейт, в это время разговаривавшая с другим полицейским, остановилась на полуслове. Что только что сказала Диджиосио? «Белый пикап». Перед мысленным взором Галбрейт сразу же всплыл белый пикап с видеозаписи, сновавший вокруг жилого комплекса Эмбер в ночь преступления.
– Есть какие-то подробности? – спросила Галбрейт, поднимаясь с места.
Диджиосио подвинула свой ноутбук к Галбрейт. Белый пикап «мазда», судя по номерным знакам, 1993 года.
Машина на видеозаписи тоже была «маздой».
– На чье имя она зарегистрирована? – спросила Галбрейт, внимательно всматриваясь в экран в поисках ответа.
Диджиосио выяснила и это. Она открыла другой файл. Изображение водительских прав мужчины, владельца белого пикапа.
Сверху было указано его имя.
11
Правонарушение с отягчающими обстоятельствами
Последняя неделя августа 2008 года
Линвуд, штат Вашингтон
Письмо походило на уведомление о штрафе за нарушение правил дорожного движения. Оно даже было напечатано на таком же бланке в одну страницу с полями для заполнения. Сверху две надписи с местами для галочек: «Транспортное происшествие» и «Другое правонарушение». На том листе, что держала в руках Мари, галочкой был отмечен второй пункт.
Конверт прибыл в конце августа, менее чем через три недели после того, как она сообщила об изнасиловании. Открыв его, она узнала, что ее обвиняют в правонарушении. «Ложное заявление» – два слова, написанные от руки печатными буквами. В письме не говорилось, какого рода это правонарушение и что за него может грозить. Но было процитировано нарушенное ею законодательное постановление RCW 9A.84.040. С помощью Google удалось кое-что выяснить. «Ложное заявление» считалось правонарушением с отягчающими обстоятельствами, наиболее серьезным после «преступления». Наказанием за него могло быть тюремное заключение сроком до года.
Законодательное постановление было следующим:
Лицо считается виновным в предоставлении ложной информации, если оно знало, что сведения, которые оно сообщило, передало или распространило, являются неверными, либо если оно необоснованно предоставляло или распространяло сведения о предполагаемом пожаре, взрыве, преступлении, катастрофе или чрезвычайном положении, зная, что это может привести к эвакуации из зданий, с места проведения собраний или транспортировке средств передвижения либо причинить неудобства или послужить поводом для объявления тревоги.
В душе Мари все закипело. Ее обвиняли в ложном сообщении об изнасиловании, хотя она прекрасно знала, что это не так.
Извещение ее сильно расстроило. Она дала полицейским то, что они хотели – письменное заявление, а также отказалась от проверки на полиграфе. А теперь еще и это. Крах всех надежд на то, что происшедшее останется в прошлом, а сама она уверенно будет двигаться дальше. Мари не знала, как устроена судебная система, сколько будет длиться разбирательство и чем оно закончится. Но ей придется это выяснить. Одной. У нее осталось мало друзей. Вряд ли они станут поддерживать ее и выстраиваться в очередь у здания суда.
Мари нужно было явиться в муниципальный суд Линвуда, чтобы ответить на предъявленное обвинение. Если она этого не сделает, ее могут арестовать.
Опущенный в почтовый ящик бланк казался слишком несерьезным способом предупредить человека о грозящем ему тюремном заключении сроком до года. Но он соответствовал судебным процедурам. Предъявить обвинение было несложно – никаких обязательных встреч с полицейскими, никаких подписей прокурора. Сержант Мэйсон просто заполнил нужный бланк и расписался внизу. Он принял это решение самостоятельно, и ему оно казалось вполне естественным.
Мэйсон не сомневался в том, что Мари солгала. Согласно закону ложь считалась преступлением. А если есть преступление и виновный, следует предъявить обвинение.
– Все было просто, – говорит Мэйсон.
Наказание за ложное заявление бывает суровым. Исследование, предпринятое Лизой Авалос, профессором права Арканзасского университета, говорит о том, что если в сорока двух штатах, включая Вашингтон, оно считается правонарушением, то в восьми штатах – преступлением. В Иллинойсе и Вайоминге за него грозит тюремное заключение сроком до пяти лет. В Арканзасе – до шести лет. Ложное заявление также является преступлением и на федеральном уровне, где за него грозит тюремное заключение до пяти лет и максимальный штраф в 250 000 долларов. И, похоже, законодательство США еще не такое суровое, как в Великобритании. Там за преступление под названием «воспрепятствование осуществлению правосудия» грозит пожизненное заключение.
С точки зрения полиции, это совершенно оправданно. Ложные заявления отвлекают ресурсы. В случае Мари на место предполагаемого преступления отправились патрульные, криминалисты, детективы, коммандер полиции и бригада скорой помощи, отвлекаясь от других обязанностей или вызовов. Позже в больнице врач и прошедшая специальную подготовку медсестра провели обследование Мари, отвлекающее их от других пациентов. Мэйсон с коллегами потратили много дней на расследование предполагаемого преступления. Кроме того, за сообщением об изнасиловании последовала реакция публики. Случившееся с Мари широко освещали в средствах массовой информации по всей агломерации Сиэтла с пригородами. В новостях зрителей предупреждали о том, что некий мужчина может вторгаться в дома и насиловать женщин, угрожая им ножом. Такие сообщения, несомненно, породили беспокойство, особенно среди тех, кто проживал в соседних жилых комплексах и принимал участие в программе по предоставлению жилья.
