— А? — коротко отозвалась она.
— Беги, моя ванильная прелесть. Я считаю до трех.
Да откуда она берет эту чертову воду?! Откуда она вообще взялась на его голову? Почему такое произошло именно с ним?
Интересно, если он закроет глаза, что она сделает в ответ? Тонкое белье вымокло в бассейне, и смотреть ниже ее подбородка было просто небезопасно. Ей вообще здесь находиться было небезопасно. Не тогда, когда она совершает ошибку за ошибкой, намеренно выводя его из себя. За последние полчаса его эмоции проехались на всевозможных аттракционах, проверяя его самоконтроль на прочность.
— Хорошо. Тогда уйду я, — поднялся мужчина, осознавая, что вот сейчас действительно лучше уйти.
Потому что не простит. Если он сделает то, что засело в его мыслях, словно заноза, она никогда его не простит. Никогда не полюбит. Никогда не захочет разглядеть в чудовище человека.
Сжав пальцы в кулаки, он вышел из спальни. Да просто сбежал, если откровенно, чтобы прислониться лбом к створке с другой стороны, пытаясь охладить мысли, желание.
Она — его. Она принадлежит ему.
— Хорошо. Значит, война, — услышал он сквозь преграду ее голос.
И вот зря она это произнесла.
Дверь распахнулась, грохнув ручкой о стену, а РиАнт Арль в три шага настиг свою пленницу, жадно впиваясь в ее губы.
Она принадлежит ему.
Эти слова он повторял, словно мантру.
Глава 9
Малика
Я только успела выйти из кабинета, намереваясь отыскать что-нибудь в шкафу, чтобы одеться, как дверь спальни с грохотом отворилась, а в комнату влетел модифицированный. Его глаза полыхали серебром, когда он меня схватил. Пальцы с такой силой стиснули волосы, что пришлось вскинуть голову. Вторая рука сомкнулась на талии, обжигая обнаженную кожу.
Не поцелуй. Клеймо.
РиАнт будто клеймил мои губы, впиваясь в них с яростью, с безумием.
Испугавшись, что он все-таки потерял контроль, я со всей силы прикусила его нижнюю губу, попытавшись ударить коленом между ног, но мою ногу мгновенно поймали. Подхватив под коленями, имсит понес меня к кровати. Швырнув на простыни, оперся ладонями о край.
Тяжело дышал. Смотрел со злостью, с улыбкой, полной превосходства, на окровавленных губах. Смотрел, а мне даже закрыться было нечем — одеяло утопало в бассейне, подушки валялись на полу.
— Никогда не пытайся играть со мной, — произнес он, интонацией выделяя первое слово.
— А иначе что? — безрассудно вякнула я, демонстративно стирая рукой чужую кровь с собственных губ. Привкус металла во рту чувствовался отчетливо.
— Проиграешь, — едва ли не промурлыкал он, мягко подаваясь вперед.
Так, в полусогнутом состоянии, словно тигр или гепард, мужчина медленно, неотвратимо надвигался на меня. Бежать было некуда. Дальше — только спинка кровати, в которую я и без того уже вжималась.
— Страшно? — прошептал РиАнт, почти касаясь моих губ, но не трогая даже пальцем.
— И пострашнее видела, — уже без былой уверенности так же тихо ответила я.
— Зря, — неожиданно весело улыбнулся он, вдруг дернувшись в сторону прикроватной тумбочки.
Раз! И на моей руке сомкнулось кольцо наручников. Второй браслет защелкнулся на его запястье.
— Это что такое?! — возмутилась я, мгновенно растеряв весь страх.
— Пытки, моя ванильная прелесть. Итак, что ты делала в особняке Арль? Напомню, ты была в моем кабинете. Твою сумку я нашел под столом.
— Не знаю, о чем вы говорите, — отвела я взгляд, упираясь им в зарешеченное окно.
— Отлично! Ты меня сегодня несказанно радуешь, Малика! Пойдем, — потянул он меня за собой, поднимаясь с кровати.
— Куда?
— Принимать душ. — Его невозмутимость можно было черпать ведрами.
— Вы что? Шутите?
РиАнт мне не ответил. Будто бы и забыв о том, что я фактически пристегнута к его руке, имсит действительно направился в ванную комнату, попутно доставая ифон. Пара звонков, несколько коротких распоряжений, включающих завтрак, и вот мы уже стоим перед душевой кабинкой. Я — в смятении, модифицированный — с гаденькой улыбкой.
— Да, Кайла, из магазина детской одежды. Что-нибудь на твой вкус. И поторопись, у тебя полчаса максимум.
— Зачем вам детская одежда? У вас же нет детей, — нахмурилась я, следя за тем, как мужчина кладет ифон на полку с полотенцами.
— Мне — незачем, а вот тебе в самый раз. Боюсь, что до «взрослого» бутика ты еще не доросла, судя по твоему белью, — прошлись по мне взглядом с ног до головы.
Я моментально вспыхнула как спичка, вспомнив, как именно сейчас выгляжу, но, расправив плечи, заставила себя унять эмоции. Правда, ненадолго.
— Вы что делаете?!
— Раздеваюсь, — легко пожал он плечами, а моя рука в это время ходила ходуном.
Стянув футболку, модифицированный взялся за штаны. Магниты, которые соединяли два кольца наручников, лишь на миг разъединились, позволяя футболке упасть на пол. За штанами последовали и…
— Да вы больной! — мгновенно отвернулась я, но, увы, с этим типом мы были неразделимы, так что струи теплой воды хлынули и на меня.
— Да я здоровый! — скопировав мои интонации, ответил имсит. — Кто моется в одежде?
— А кто пристегивает ни в чем не повинного человека к себе наручниками?
— Уела, — неожиданно согласились со мной, но тут же добавили: — Потрешь мне спинку?
Я промолчала. Вот просто взяла, собралась и промолчала, потому что этот нечеловек был просто невыносим! Меня поражала его эмоциональность, эти взрывы, когда холод, лед вдруг сменялись азартом, весельем или злостью. Все, что я знала о модифицированных, рушилось прямо на глазах. В них нет столько эмоций! В нем — в верглавнокомандующем Федерации — не было столько эмоций, когда мне удавалось увидеть его на публике, а теперь…
Я даже не знала, как реагировать.
Одно понимала точно: он играет. Пока играет, но вскоре эти игры ему могут надоесть, и тогда от меня потребуют ответа. Нужно срочно что-нибудь придумать! Зачем я могла забраться в этот чертов особняк?
— Ты мыться собираешься? — заинтересованно осведомились у меня. — Имей в виду, грязной я тебя из дома не выпущу, так что варианта два. Или ты сама, или… Ну ты помнишь, да, чем кончается второе «или»?
— Если я скажу вам, что делала в вашем особняке, вы меня отпустите? — решилась я, чувствуя, как устала рука, которую постоянно дергали.
— Даже так? — Губка коснулась моей спины, и я тут же развернулась, сверля взглядом глаза этого бессовестного чудовища. — Смотря что я услышу.
— Правду, — голос бесконтрольно дрогнул, и, чтобы неловкость была не так заметна, я все-таки забрала у мужчины губку, но так и сжимала ее, потому что победила брезгливость.
