Ант их развеял.
— Вот, полюбуйся, — сунул он мне в руки один из экранов своего бука.
На мониторе во всем великолепии на самой главной новостной странице предстала моя статья с невероятным заголовком «Все лучшее — людям!». Пробежавшись по строчкам, я заметила небольшие изменения, никак не влияющие на суть, но даже не сама статья меня поразила, а то, что в правом верхнем углу висела моя фотография.
В том самом платье, купленном сегодня, счастливая и смущенная. Видно было меня всего лишь по грудь, но лицо рассмотреть можно было четко. Как и небольшую надпись под фото: «Общественный деятель и независимый журналист».
В самом конце статьи имелась приписка, что благотворительный аукцион организован с моей легкой руки. Мол, я предложила, а уважаемые семьи воспылали желанием воплотить эту идею, потому что очень сильно хотят улучшить жизнь простых смертных.
— Меня возненавидят, — прошептала я почему-то восторженно.
— Тебя полюбят, — погладил РиАнт меня по плечу. — Люди, и это главное.
Глава 14
Я уснула прямо на полу. Верглавнокомандующий Федерации ворчал, как старый дед, сначала предлагая мне перебраться на кровать, а потом и в его кабинет, раз мне так хочется всю ночь потратить не на сон, а на написание новой статьи, но я была неумолима.
Такого азарта не испытывала уже очень давно, полностью углубившись в работу. Но это я. Организм же сдался к утру, отключаясь там, где, собственно, находился.
Проснулась же я далеко за полдень, в кровати и под одеялом, чувствуя на себе въедливый взгляд. Хотя нет, не взгляд — взгляды.
Открыв глаза, я едва не заорала.
— Ну наконец-то! — громко возмутилась секретарь РиАнта, придерживая какие-то папки у груди.
Сегодня женщина была облачена в темно-синее платье длиною до колен, а плечи закрывал голубой пиджак. Только напугал меня не ее наряд и даже не ее акулья улыбка, не обещающая ничего хорошего, а те пять человек, что скучковались за ее спиной.
— Вы чего тут делаете? — спросила я спросонья севшим голосом.
— Ждем, когда Ваше Величество проснется. Нам ведь запретили вас будить, — ерничала дамочка, кажется улыбнувшись еще шире. — Девушки, за дело!
Я убью РиАнта. Я обязательно убью этого модифицированного, как только выберусь из той передряги, в которую он меня втянул!
Две из пяти девушек, что прятались за спиной Кайлы, работали служанками в этом особняке, а три другие были вызваны из жутко дорогой студии красоты, что располагалась на третьем уровне. Все эти дамы вознамерились пытать меня с особой жестокостью, чтобы привести в «надлежащий» вид.
Нет, я, конечно, понимала, что спросонья совсем не красавица и в зеркало лучше вообще не смотреться, но никогда не думала, что все настолько плохо. Настолько, что меня надо приводить в порядок впятером!
Благо завтраком покормили перед пытками, а вот на мои вопросы акула развернуто отвечать не собиралась. Вообще, вопрос у меня был только один: где носит главного гада этого праздника жизни? На что я получала до отвратительности лаконичное: «Занят». С той же радостью она бы могла ответить: «Не твое дело». По крайней мере, интонации применялись те же.
После самого неудачного завтрака в моей жизни, а он действительно был таким, потому что невозможно есть, когда на тебя смотрят шесть пар глаз, меня потащили в ванную. Два, а может, и все три часа меня драили, втирали в меня всевозможные бальзамы, мази и масла и откровенно топили в бассейне, что показался мне невероятно маленьким, потому что уплыть от этих фурий никак не представлялось возможным.
Еще около часа мне делали «естественный» вечерний макияж, его же за ногу маникюр и педикюр, который в туфлях все равно никто не увидит. Отдельного внимания удостоилась прическа, которую крутили и вертели во все стороны, чтобы в конце концов волосы просто спускались по плечам этакими легкими волнами.
Слава богу, что одеться мне разрешили самой.
— Минута в минуту, — подытожила Кайла, поглядывая на овальные наручные часы, ремешок которых подозрительно отливал золотом. — Теперь вам надлежит спуститься вниз по главной лестнице. Господин Арль ожидает вас в холле.
— И все? Даже инструкций не дадите? — съехидничала я, обувая туфли, отчего стала заметно выше.
— Держите язык за зубами — бесплатный совет.
Вниз я спускалась в гордом одиночестве, если не считать двух охранников, что при моем фееричном появлении отлипли от стены коридора и тенями последовали за мной. Мне хватило выйти из спальни, чтобы услышать гул голосов и драматичную торжественную мелодию, видимо выступающую в качестве развлечения для гостей.
Страшно было до жути.
Это в министерстве модифицированных в кабинете собралось около двадцати, а сегодня в особняке присутствовали все — абсолютно все семьи имситов. И все присутствующие, скорее всего, желали меня тихо и незаметно прибить.
— Слушайте, а можно я не пойду? — уточнила я, резко крутанувшись на каблуках перед самым поворотом, ведущим на лестницу.
Молчаливые тело- и нервохранители, естественно, ничего мне не ответили. Зато ответила акула, неумолимо следующая по пятам.
— Нельзя. Или вы выйдете сами, или я вас на лестницу выпихну. Решать вам.
После такой открытой, откровенной угрозы я, естественно, плечи расправила, нос повыше задрала, гордо язык показала и прошествовала к ступенькам, стараясь смотреть на них, на ступеньки, а не в холл, который заметно преобразился.
И нет, никто не использовал дождик или мишуру, не развешивал яркие воздушные шарики или не взорвал в конце концов хлопушку. Все было до одури элегантно, торжественно, роскошно и скучно.
Длинные столы, заставленные подносами с закусками и напитками, были покрыты белоснежными скатертями. Они стояли по краям зала, опоясывая холл с трех сторон. Стулья, выставленные в несколько рядов, украсили золотыми накидками с вычурными же золотыми бантами на спинках. По правую сторону от дверей расположился помост со стойкой, похожей на кафедру. Рядом с ней на подставке завис круглый аквариум, в который набросали какие-то бумажки.
На людей, а точнее, на нелюдей лучше было бы совсем не смотреть, но взгляд то и дело цеплялся за роскошные и неординарные наряды дам, за фраки мужчин и за их глаза, что сверкали, сияли серебром. На меня смотрели, и мне это не нравилось.
Особенно не нравилось, что один конкретный индивид не смотрел совершенно. Он спиной стоял у подножия лестницы, томительно медленно потягивая коричневый напиток из высокого двухуровневого бокала. На первом уровне была вставлена небольшая свеча, поддерживающая температуру напитка.
Но все изменилось, когда до мужчины оставалось не больше пяти ступенек. Он вдруг напрягся, величественно и с особой грацией обернулся, безошибочно находя меня взглядом. То, что вспыхнуло в глубине его глаз, меня даже немного отпугнуло. Восторг, желание, удовлетворение. Все это пронеслось калейдоскопом, не занимая и мгновения, и вот мне уже была подана рука.
