Поэтому, дабы прогнать видения каторги, я начала представлять себя на курорте. Где-нибудь на водах или сразу на море. Свежий бриз обдувает разгоряченную на жарком солнце кожу, морская пена ласкает босые ступни, темные утесы возвышаются над водой. В руках у меня кирка или мотыга, на ногах кандалы… ох, все, стоп, какие кандалы? Я же на море, а не на каменоломне! Даже помечтать нормально не получается. Зато мотивации не занимать.
Несколько раз я думала плюнуть на все и обратиться к нормальным целителям, а заодно пригласить местора Пауля. Или просто Пауля, мы ведь с ним так сблизились в последнее время на почве моей незаконной практики. Но каждый раз останавливали две вещи: страх перед разоблачением и наказанием, ведь тогда моя тайная деятельность вскроется, и просьба Ксавьера. Уверенность в собственных силах кончилась примерно в тот момент, когда не подействовал корень мандрагоры. И я очень надеялась, что не зря рискую жизнью пациента и своей заодно. Дагье не походил на свихнувшегося психа или шизофреника с манией приследования, но пребывал в твердой уверенности, что ему грозит опасность.
Гостевая спальня превратилась в полноценную приемную. Сюда перекочевала едва ли не треть лекарств и артефактов. Наверное, хватило бы и меньшей части моего инструментария, но у меня совершенно не получалось предугадать развитие событий. Поэтому я притащила все, что хоть как-то могло помочь. Кроме лекарств на сером полу стояли стопки книг по классическому целительству, ведь первые четыре года учебы мы посвящаем ему, а дальше шла специализация. Анатомия, нервная система, кардиология, органы пищеварения, целебные травы и зелья… книга за книгой – и ни одного ответа или подсказки. Поддерживающие артефакты разряжались один за другим, оповещая об опустошенном резерве мерзким писком. Впрочем, мне все сейчас казалось мерзким, все бесило и раздражало. Родовой перстень Дагье и тот мерцал, показывая, что состояние носителя далеко от нормы. Будто я без него вижу.
Температура Ксавьера снова начала расти, так что я взяла миску с холодной водой, полотенце и принялась обтирать пациента. Дозировка всевозможных лекарств, которыми я с горем-пополам напоила мужчину, уже давно была превышена, так что приходилось прибегать к народным методам. Выглядел Дагье преотвратно: черты лица заострились, синюшная бледность, взмокшие, спутанные волосы, отчетливо проступившие через кожу темные вены. Я осторожно убрала налипшие на лоб волосы и положила холодный компресс. Провела по щеке, дотронулась до квадратного подбородка. И испугалась, когда Ксавьер неожиданно схватил мою руку, не больно, но крепко, бормоча что-то несвязное. Отпускать меня мужчина, похоже, не спешил, а я не вырывалась. В борьбе с любой проблемой, будь то болезнь, проклятье или просто тяжелая жизненная ситуация, всегда важна поддержка. Возможно, ему станет чуточку лучше, если подержать за руку. Или мне станет лучше, у меня ведь тоже весьма непростая ситуация…
Посмотрев на мерзкие громко тикающие часы, принесенные из спальни, я дала себе слово, что если за два часа состояние пациента не улучшится, – обращаюсь к целителям. И плевать, что потом случится, угробить человека я как целитель не имею права. Время пошло.
За два часа я сделала кучу всего: расставила лекарства, проверила, накормила свою живность, убралась, приготовила нехитрый ужин (обед я пропустила, а завтрак из кружки кофе и одного яйца не считается). К пациенту периодически заглядывала, чтобы убедиться: улучшений нет. Вот и закончился эксперимент по снятию проклятья. Что и требовалось доказать: делом должны заниматься профессионалы.
Переговорный артефакт уже был настроен, когда в голову пришла практически сумасшедшая мысль: а ведь у меня есть кое-кто, кому не страшны проклятья и темная магия. Церберы сами считаются порождениями тьмы и просто поглощают ее излишки, не зря же их считали свитой ушедшего бога смерти. Переговорный артефакт я не деактивировала, решив, что если не получится или эффект будет не совсем тот, на который я очень рассчитываю, вызвать помощь не составит труда.
Церя дремал в своей комнате, но стоило мне зайти, вернее – забежать, поднял лобастую голову и приветственно раскрыл пасть с длинным языком.
– Привет, малыш, – я подошла к полностью поднявшемуся псу с меня ростом. – Поможешь мне и одному горемычному лорду?
Взяв цербера за ошейник, я потянула его за собой. В спальне все также без сознания лежал Ксавьер, темные вены, кажется, проявились еще сильнее.
– Нужно выпить его тьму, – я погладила пса по жесткому боку. – Ты же чуешь ее? Помоги ему освободиться.
Пес и правда чуял. Он с явным наслаждением вдыхал запах проклятья и болезни, поселившийся в комнате и впитавшийся в стены и мебель. У меня даже закралось ощущение, что серость с пола начинает переползать дальше, силясь захватить все вокруг. Цербер уверенно подошел к человеку и втянул носом воздух. Зверь обернулся на меня, до сих пор не веря, что вчерашняя добыча отдана ему на растерзание. Не совсем на растерзание, разумеется, но такой беззащитный и в полное распоряжение.
Осмелев, Церя запрыгнул на постель, у меня аж глаз дернулся от возмущения. С трудом удержавшись, чтобы не запустить в наглеца томиком по проклятьям (увесистым таким), я устроилась в кресле, надеясь, что цербер не вцепится моему пациенту в шею. Эдак ни один целитель потом не поможет, и адвокат вряд ли спасет. Но цербер не собирался нападать. Он улегся рядом с лордом, прильнув к нему боком, и принялся тереться об мужчину, поскуливая от удовольствия. Дао и тот приподнялся, наблюдая за небывалым зрелищем. Ксавьер действовал на цербера, как валерьянка на кота. Ну, хотя бы как еду Церя его не воспринимает. Надеюсь, и самку в нем не увидит… а то животное явно теряет над собой контроль.
Я, на всякий случай, заготовила магическую клетку, если дело примет совсем плохой оборот. Голыми руками с цербером мне точно не справиться, а слушаться он меня явно не станет. Цербер вообще утратил способность воспринимать окружающую действительность, несколько раз порываясь улечься на лорда, но я сгоняла обезумевшую от счастья животину, а то еще раздавит. Цербер же подвывал от удовольствия: давно его не кормили тьмой. Вообще, такое лечение гарантированно выйдет мне боком: один раз попробовав тьму, цербер все время будет к ней стремиться. А я не собираюсь больше приводить в свой дом проклятых, мне и одного за глаза хватило. Но результат имелся: чернота уходила из вен мужчины, артефакты показывали, что давление, температура и пульс приходят в норму. Я даже очки надела, чтобы убедиться воочию: проклятье отступало. Темный цвет постепенно исчезал из магических каналов, так что здесь все было хорошо. Плохо, что цербера окончательно повело, он начал облизывать Ксавьера и явно примериваться, за что бы цапнуть. Пора заканчивать сеанс церберотерапии.
По-хорошему, ясное дело, Церя убираться не хотел. Он рычал и огрызался, всем видом показывая, что подходить к нему опасно для жизни. Так что клетка пригодилась. Церя завыл, я же, подняв клеть над полом, вынесла его на задний двор, имелся у меня и такой, небольшой и не слишком ухоженный. Я бы сказала, совсем не ухоженный, поскольку до него руки никогда не доходили. Расширив клеть на всю величину двора, я наблюдала, как беснуется и мечется цербер. Но клетка не только удерживала животное, но и сдерживала его магию, поэтому за сохранность дома и забора можно не волноваться. Цербера я оставила выпускать пар, а заодно выгуливаться, и вернулась к пациенту. Могу сказать, что вовремя я увела Церю.
