Впрочем, так ведь и мы не пальцем деланы, а Жопокрутом!
Усилить выделение эндорфинов, чтобы притупить боль, когда в меня начнут тыкать руками и ногами. Догнаться адреналином, чтобы стать выше, быстрее и сильнее. И подхлестнуть регенерацию — и тогда мне ни ножи ни кастеты не страшны.
И вот уже драка с пятью противниками превращается в легкую разминку.
Стоп!
Ну и чем я тогда лучше Палача, с его неуязвимой броней и пулеметами?!
Очередной мутант-урод, который обижает беззащитных уродов-человеков?
А в том, что там собрались именно уроды, у меня и сомнений не было.
Сам справлюсь.
Своими силами.
Не зря ведь нас Спорти гоняла по залу и валяла по татами все это время? Вот заодно и проверю, на что я способен без всех этих супергеройских апгрейдов.
Швабра-дубинка привычно пристроилась в правой руке. Палец машинально нащупал нужную кнопку, и мое оружие вытянулось примерно до метровой длины. А больше и не надо — там наверняка окажется довольно тесновато, и с нормальным посохом развернуться будет негде.
Я постучал в дверь, и голоса стихли.
— Кого там еще плинесло? — раздалось по ту сторону.
Так как музыку сделать потише никто и не подумал, то обладателю выразительно-картавого «р» пришлось хорошенько поднапрячься, чтобы перекричать Императрицу Аллегрову, как раз в этот момент объятую юными кавалерами.
— Меня тут принесло, — спокойно отозвался я.
Забавное наблюдение с моего предыдущего «места работы»: уверенному и спокойному «это я» жильцы не шибко благополучных районов примерно втрое больше доверяют, чем «это газовая служба» или «это почта, откройте». И почти впятеро больше, чем «это доставка».
— Чего надо?
— А можно Ивашова позвать? Он дома?
Пауза длилась минуты три, за которые хриплый голос Императрицы сменился звонким Трофимом с его «Родиной» под гитарные рифы.
— Так ведь нету его.
— Странно. А ботинки, вон, стоят.
И я с силой пнул груду обуви, сваленной у двери, понятия не имея, есть ли там что-нибудь, принадлежащее «Петюне».
— Ну лаз стоят, то заходи, — «сжалился» голос и добавил, — Отклыто!
Я и вошел. Чего уж отказываться-то, от такого любезного приглашения?
Их действительно оказалось пятеро. На нехитром столе, накрытом газеткой, стояло две початых бутылки водки, граненые стаканы, пачка томатного сока и какие-то бутерброды с сырной нарезкой. В общем, душевно они тут сидят.
Вот только как понять, кто их пятерых мужиков неопределенно-среднего возраста и есть нужный мне Ивашов?
— Ну, чего хотел? — подал голос один из них.
Ага. Костяшки сбиты, один палец перебинтован, на щеке — свежий след не то от когтей, не то от женских ногтей. Ай да Алиска, умничка, пометила своего ухажора, чтобы Уборщик особо не напрягался.
— Ты, что ли, Петюня?
«Меченный» скривился:
— Ну, допустим. Чего надо, тебя спрашивают?
— Да просто. Хотел взглянуть на героя, что девок в окна выкидывает.
— Ага.
Он взял на треть наполненный стакан, посмотрел на него, но тут же отставил в сторону.
— Значит, это ты тот гандон, что возле моей Алиски вертелся и кофю ей таскал на работу? — недобро прищурившись, процедил Петюня сквозь зубы.
— Кофе, а не «кофю».
— Да хоть какаву! Еще раз увижу что ты, гандон, к моей бабе подкатываешь — ноги вырву и в жопу затолкаю. Понял, гандон?
— А я думал, что ты меня как и ее — в окно выкинешь.
Петюня повернулся к своему товарищу, сидевшему слева, и коротко кивнул.
Тот поднялся.
Точнее даже не поднялся, а с трудом вытащил из-за стола свою громадную тушу. Громадную, волосатую и обильно украшенную татуировками уголовного содержания. Уж я-то на такие в свое время насмотрелся. Несколько ходок за разбойное, и, судя по всему, мокруха. Непредумышленная, скорее всего.
— А ты что, у этого чемпиона по метанию баб из окна на дальность за шестерку что ли? — притворно удивился я, — Или, может, это вообще твоих рук работа?
— Девку я не трогал, — отозвался здоровяк, — и в шестерках никогда не ходил.
— Короче, мужики. К вам я без претензий, а вот с этим ушлепком хочу переговорить с глазу на глаз. Если он не засцал, конечно.
Ударили в пол с силой отброшенные табуреты.
В чьей-то руке сверкнул нож.
Откуда-то появилась бита. Самопальная, вытесанная из куска дерева и даже толком не отшлифованная, зато уже покрытая зловещими разводами.
С печальным звоном разлетелась трансформируемая в розочку бутылка, и по ноздрям безжалостно ударил резкий запах дешевой водки.
— Значит, засцал, — сделал я логичный вывод.
И ударил, даже не успев договорить фразу.
При численном перевесе пять к одному не до показушного благородства.
Вытянувшаяся на два метра швабра-дубинка ударила прямо в открытый рот — самое уязвимое место у этого бычары. Хрустнуло, брызнуло. Здоровяк захлебнулся собственным воплем, вбитым ему в горло концом моего оружия.
Усилием воли подавил я в себе желание «раскрыть» рабочую часть, превратив небольшое утолщение в полуметровую поперечную перекладину прямо во рту «нешестерки». Кто знает, может он не такой уж и плохой человек, и дома еще ждут три лапочки-дочки, из-за которых он и ступил на кривую дорожку?
Пинком отправил ближайший табурет под ноги люмпену, вооруженному «розочкой».
Тот запнулся и рухнул прямо передо мной, ловя лицом мое колено. Ну или наоборот.
Минус два.
Шагнул в сторону, пропуская мимо себя биту-самоделку, и ответил точным ударом локтя в горло излишне прыткого фаната бейсбола, прямо в адамово яблоко. Сам виноват, что подошел слишком близко. Тот схватился за шею, жадно хватая воздух и выпучив глаза — видать, пытался мимикрировать в рыбу.
Минус три.
Краем глаза уловил отблеск ножа где-то справа.
Щелкнула, сокращаясь, швабра-дубинка, которой я и ударил наотмашь.
Отточенные многочасовыми тренировками рефлексы не подвели: четвертый противник вскрикнул, роняя оружие, когда получил прямо по пальцам.
Лежащий на полу мужик попытался схватить меня за ногу и получил пяткой в лоб.
Ибо нехуй.
Я ловко крутанул дубинкой, давая обезоруженному противнику понять, что умею ей пользоваться и смотрю фильмы про кунг-фу. Тот намек понял и отступил назад, выставив вперед пустые ладони.
— Ловко ты их, — ухмыльнулся Петюня, который так и продолжал сидеть на своем месте, даже не пытаясь подняться.
