— Не помешал?
С этими словами я подскочил к нему и буквально вонзил пальцы в кровавую рану на его руке.
Тот зашипел от боли и попытался меня ударить, но мне удалось уклониться и схватить Корнеева за предплечье. С силой дернув на себя, я заехал локтем в лицо полковнику. Того отбросило назад, и он, налетев спиной на стену, сполз по ней вниз. Кажется, потеряв сознание.
— Теперь твоя очередь, чурбан железный.
Я повернулся к «голему», который делал свой последний шаг по ступенькам.
Внимание! Обнаружен высокий уровень адреналина!
Разбег оказался коротким, всего два метра. Но мое тело, под воздействием адреналина напоминающее тугую пружину, взмыло в воздух, и я обеими ногами ударил в грудь неуверенно стоящего Корнеева-второго, который как раз занес ногу над ступенькой.
Сколько бы тот не весил, но количество точек опоры, текущее положение центра тяжести и законы физики сыграли на стороне человеков, и робот-двойник кубарем скатился по лестнице.
— Теперь ты…
Я вернулся ко все еще сидящему неподвижно у стены у стены Корнееву-оригиналу, взвалил его на плечо и бросился вниз.
По пути перепрыгнул через валяющегося на полу «голема», который лишь проводил меня взглядом. Непонятно, насколько серьезно тот поврежден, но лучше не рисковать и убраться подальше, пока есть хоть какая-то фора.
Раз ступенька, два ступенька…
Адреналиновое усиление пропало где-то между вторым и первым этажом, и меня тут же придавило девяносто килограммовым грузом. Ну, хоть не триста, и на том спасибо.
— Куда вы меня та…
Корнеев прервался на полуслове, когда я швырнул его на сиденье «Логана», арендованного на трое суток. Слышно только было, как щелкнули его зубы.
— Смирно лежи, пока я тебе еще что-нибудь не продырявил, — приказал я, и принялся стягивать ему руки строительными «хомутиками».
— Вы же понимаете, что он все равно вас найдет? Точнее, меня.
— Вопрос лишь в том, в каком состоянии. Для тупых полицейских повторяю еще раз: если я увижу хоть одно подозрительное движение, или ты попытаешься превратиться, то сразу буду стрелять. Первая пуля в бедро, вторая живот, а третья в глаз. Или наоборот — с порядком я еще не определился. Усек?
— Да. Подозрительно не двигаться и не трансформироваться. Куда мы едем?
— А вот это ты сейчас мне и скажешь. Понимаешь, полковник… или ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Палачом?
— Меня Сергеем зовут.
— Так вот, товарищ Палач Корнеев, тебе это покажется странным, но мне, по большому счету, срать на тебя и на твои разборки со всякими уголовниками. Вот прямо с Эйфелевой башни и прямо на твою титановую макушку срать. И Конторе тоже ты на хуй не сдался. Нам нужна твоя аномалия — вот к ней мы сейчас и поедем. Ведь поедем?
И я ткнул его стволом пистолета в раненую руку.
Шипит и стонет — значит, еще человек.
— Адрес говори!
— У меня дача есть, под Иркутском…
— Что-то мой навигатор такой улицы не знает.
Точнее, все электронные устройства вроде мобильника, видеорегистратора и так далее сейчас вообще не работали в радиусе двадцати метров из-за сидящего в рюкзаке за моей спиной мутанта. А вот против киборга и его двойника-голема «глушитель» оказался бесполезен.
А ведь я столько надежд на него возлагал! В результате, все же пришлось от него избавиться, закинув рюкзак в кусты, где погуще да потемнее. Выруливая на ближайшую дорогу в центр города, я напомнил Корнееву о своем вопросе:
— Ты что, построил дачу вокруг аномалии?
— Я ее туда перевез… Миловиды, Рябиновый переулок. Дом четыре…
— Сука, доехать туда как? Я же не местный!
— А ты меня за руль пус-с-сти… — впервые обратился он ко мне на «ты».
Я наощупь ткнул в него рукоятью пистолета, получив в ответ болезненный стон.
— Дебил! Ты хоть понимаешь, что сейчас повезешь раненого полковника полиции через весь город? Да стоит мне поднять шум возле любого поста, как тебя…
Я резко ударил по тормозам. А потом развернулся, и приложил его в висок, надеясь, что киборги-убийцы даже не в боевой форме вполне способны пережить такое небрежное обращение со своей персоной. Интересно, а есть ли у нас какое-нибудь усыпляющее средство? Надо будет спросить у Шизы или у Химика — это бы сильно облегчило нашу работу.
Наконец-то заработавший навигатор послушно вычертил мне маршрут, ведущий в сторону Дзержинска. Миловидами оказался не то дачный поселок, не то садовое товарищество — хрен их там разберешь.
На дорогу в результате ушло ощутимо больше времени, чем обещало приложение: не разбираясь в хитросплетении улиц чужого города, я особо не торопился. Тем более, что приходилось одновременно следить и за дорогой, и за своим пленником. Да еще и в зеркала заднего вида поглядывать: не появился ли там «чоппер» с преследователем в солнцезащитных очках, вооруженный помповым ружьем.
Вот доберусь до места, гляну, что там за аномалия, и вызову подмогу — пусть сами разбираются и с Корнеевым, и с его двойником, и с Палачом.
— Серьезный ты мужик, однако, — раздался сзади голос пришедшего в себя полковника, — Особенно, когда сам себя прострелил — я тебя даже зауважал.
— Других не держим. Долго нам еще?
— Так мне отсюда ничего и не видно.
— Не хочешь скрасить дорогу непринужденной беседой? Ты мне расскажешь, как дошел до жизни такой, про аномалию, про Палача… ну и про двойника своего…
— Неа, не хочу. Ты мне все желание отбил.
Ну да, действительно. А то я уже размечтался, что он мне сейчас все и выложит — вот только у нас тут не дешевый Голливудский комикс-боевик про супергероев. А суровая, мать ее, реальность, пусть и поехавшая по всем фазам с этими ее мутантами и аномалиями.
— Что со мной будет? — прервал он затянувшуюся паузу.
— Судить тебя будут, по всей строгости закона — все, как ты любишь. За массовый геноцид и всякое прочее, чего ты успел натворить.
— Врешь ведь.
— Вру, — не стал спорить я.
Да и смысл, если он бинарный эмпат и чувствует, когда я лгу?
— А моя семья?
— Ты про жену свою? Так ведь раньше об этом думать надо было. Да ничего с ней не случится, не переживай. Она молодая, красивая, профессия у нее хорошая и востребованная. Вернется назад в Управление, а через годик-другой охмурит какого-нибудь перспективного симпатичного майора, а то и подполковника, и замуж выскочит. Нарожает ему детишек…
— Хватит! — не выдержал Корнеев.
— Как я и говорил: раньше надо было думать.
— Ну и мразь же ты, Уборщик.
