Ретт вздохнул, но решил промолчать. Он снял трубку с рычага, задумчиво покрутил ручку и произнес:
– Пожалуйста, квартиру адвоката Аури… Спасибо.
И через секунду:
– Пожалуйста, мистера Аури! Что? Еще не приезжал? Кто говорит? Джина, дорогая, это Ретт Батлер…
Ретт говорил и говорил в трубку, а молодой человек прохаживался по кабинету и рассматривал картины. Наконец, Батлер положил трубку и сказал:
– Адвоката Аури нет дома, но его жена обещала передать, чтобы он позвонил сразу, как вернется, в любое время.
– Вот видите, я был прав! – воскликнул Ален.
С этими словами Ален Перкинсон подошел к телефону, убедился, что линия свободна, и проговорил довольно капризным голосом:
– Мисс, будьте так любезны, виллу графини Строуберфилд… Да, побыстрее!
В дверь вошла Саманта.
– Почему вы не спите? Вам что-нибудь нужно?
Молодой человек обернулся к служанке:
– Могу я попросить вас стаканчик виски? Будьте так добры! Только чистого, пожалуйста.
Саманта вопросительно посмотрела на Батлера.
– Я не пью и спиртного дома не держу, – с достоинством ответил Ретт.
– Даже не пьете? – удивился Ален, но тут он услышал в трубке голос и воскликнул:
– Алло! Роберт? Пригласи твою момочку! Как, какую? Естественно, будущую. Кто говорит? Как – кто говорит? Твой будущий папа!
Ален Перкинсон весело подмигнул Ретту, как будто старому другу.
«Какая несуразная шутка», – подумал Батлер.
Перкинсон внимательно посмотрел на Батлера и добавил не без иронии:
– Так что, у вас действительно нет виски, или вы просто не желаете угостить меня? Уж признайтесь, обещаю, что не обижусь.
Ретт холодно ответил:
– Виски нет. Но есть вино.
– Человеку непьющему не пристало держать в доме даже вино, – заметил Ален.
Саманта нерешительно топталась на пороге. Ален это заметил и торопливо, поскольку ему уже ответили по телефону, добавил:
– Если у вас есть красное, можно сварить глинтвейн: только надо добавить немного сахару и лимонной цедры… А, это ты, старая потаскуха?
От резкого, грубого тона молодого человека Ретт и Саманта даже вздрогнули. В следующую секунду до Батлера дошло, что Перкинсон говорит это в трубку.
Ретт присел в кресло и даже с каким-то интересом уставился на Алена.
– Объясни-ка мне, что это за свинство ты устроила! – продолжал молодой человек. – Что? Только не вздумай врать, а то я еще и не так взбешусь!
Возникла короткая пауза, после чего Перкинсон изумленно воскликнул:
– Как какое свинство? Да с этой идиотской квартирой, радость моя…
Батлер поднялся с кресла, желая покинуть кабинет, но Ален крикнул в трубку:
– Подожди-ка!
После этого молодой человек прервал разговор и, положив трубку на стол, догнал Ретта:
– Минутку, мистер Батлер! – сказал он, схватив Ретта за руку. – Вы мне понадобитесь.
Юноша быстро вернулся к телефонному аппарату.
– Алло! Ты еще слушаешь? Чего, не хочешь ничего объяснять?.. Отлично, тогда я объясню тебе сам… Или нет, пусть за меня объяснят другие…
Перкинсон сунул трубку Батлеру, который неохотно взял ее и, поднеся к уху, услышал:
– Ах ты, дерьмо такое!
Ледяным тоном Ретт произнес:
– Алло, говорит Ретт Батлер. Минуточку… Да дайте же мне сказать… Алло… Прошу вас, дорогая Луиза!
– Мистер Батлер, что такое мне сказал Ален! Подтвердите ему, что я сняла у вас эту квартиру для него! Ох, он просто несносен, звонит посреди ночи и еще говорит такие слова…
Ретт нетерпеливо повысил голос:
– Я никогда не подтверждаю того, что не соответствует действительности, вам ясно, миссис Строуберфилд? На меня можете не рассчитывать.
– Как? – чуть не заплакала на другом конце провода Луиза. – Но мы же с вами обо всем договаривались… Моя дочь мне говорила…
– Я же сказал, на меня не рассчитывайте, – холодно повторил Ретт. – Что касается всего остального, будете разговаривать с моим адвокатом.
Батлер отдал трубку Перкинсону, который едва успел услышать последние фразы Луизы, с мольбой обращенные к Ретту:
– Ради всего святого, мистер Батлер! Ну, сделайте такую милость, прошу вас! Если хотите, я сейчас же приеду к вам и все объясню…
– Хотел бы я послушать, как ты ему все это объяснишь, – иронично проговорил в трубку Ален, глядя на рассерженного Ретта.
– Я сейчас приеду! – повторила Луиза.
– Не приезжай, так будет лучше, – сказал молодой человек. – Очевидно, ты рассчитываешь, что я вытерплю тебя еще год. Просчиталась, милочка. Я не стану терпеть и дня. Между нами все кончено, графиня вонючая!
– Ален! Ален! – доносилось из трубки. – Как ты со мной разговариваешь?
– Никак я с тобой не разговариваю! Ты как была, так и остаешься большой идиоткой, вот что я давно хотел тебе сказать!
Перкинсон положил трубку. В этот момент в комнату вошла Саманта с подносом, на котором стоял большой бокал глинтвейна. Услышав последние слова молодого человека, она растерянно остановилась, но тот сделал ей знак подойти.
– Это вас устроит? – неуверенно спросила служанка.
Ален уселся, отпил глоток.
– Какая гадость. Спасибо.
– Первый раз в жизни я сварила эту адскую смесь, – пожаловалась служанка Батлеру, – неудивительно, если у меня ничего не получилось…
– Не расстраивайся, Саманта, – сказал Батлер и благодарно кивнул служанке. – Можешь отправляться спать. Спокойной ночи!
Ален был очень расстроен. Он пил глинтвейн, не глядя на Ретта, и тяжело дышал.
Саманта очень неохотно вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Ален криво усмехнулся:
– Так, еще одно дело сделано…
– Я не люблю вмешиваться в дела, которые меня не касаются, – осторожно сказал Батлер. – К тому же я совсем не понял…
Перкинсон поднял глаза на Ретта:
– Вы прекрасно все поняли.
Теперь глаза опустил Батлер. Ален допил вино и поставил стакан на поднос.
– Ясно одно! – вдруг произнес юноша. – Чем люди богаче, тем они гнуснее. Какая пошлость! Врожденная пошлость! Вы понимаете, что я хочу сказать?
Батлер не без иронии поглядел на молодого Перкинсона. В его ушах еще звучали слова, произнесенные Аленом по телефону. Как мог у него язык повернуться сказать такое просто женщине, не говоря уже о графине!
