– Вы не рисуете, – сказал Ретт, закуривая сигару, – но вы, пожалуй, увлекаетесь живописью?
Он задал этот вопрос с легким волнением. Ретту было интересно узнать, есть ли в городе еще люди, которые так же, как и он сам, вдруг почувствовали тягу к изобразительному искусству. А если люди имели ее всегда, так это было еще таинственнее, еще привлекательнее.
Но молодой человек, не оправдав надежд Батлера, помотал отрицательно головой.
– Я просто часто видел эту картину, – ответил он, – потому что она как и ваша, висит недалеко от телефонного аппарата…
Юноша встал и вздохнув, огляделся вокруг.
– Какой-то странный у вас дом, мистер Батлер! – сказал он. – Вы знаете, я не буду скрывать… Он мне не нравится, но чем-то все же притягивает. Я вижу, что ваш адвокат уже не осчастливит нас своим приездом…
Батлер открыл рот, чтобы возразить, но внезапно передумал. Он почувствовал, что вся злость на этого юношу у него прошла.
Теперь Ретт чувствовал только сильную усталость, накопившуюся за целый день.
– Не провожайте меня, – сказал Ален Перкинсон. – Я сам найду дорогу, не стоит беспокоиться… Жаль, что так неудачно закончилась история моего вселения в ваш дом.
Батлер иронично улыбнулся, то ли с сожалением, то ли с торжеством. Он и сам еще не понял, какое из двух чувств в нем сейчас одерживает верх.
– А я бы с удовольствием забегал бы к вам поболтать, мистер Батлер, – закончил молодой человек.
– Что ж, спокойной ночи, – привстал с кресла Ретт.
– Спокойной ночи, мистер Батлер!
Ален вышел в коридор. Ретт все же встал с кресла, чтобы размять затекшие ноги.
Вдруг спереди послышались шаги, и в кабинет снова влетел Ален.
– Мистер Батлер! – сказал он. – Я вас попрошу! Я не хочу подниматься наверх, я оставлю у вас эту штуку!
Молодой человек показал на одеяло, которое держал в руке.
– Хорошо, хорошо! – ответил Ретт. – Меня это нисколько не затруднит.
Перкинсон бросил одеяло в кресло.
– Вот и спасибо! – сказал он. – За этим одеялом придут ваши квартиросъемщики!
Юноша произнес слово «квартиросъемщики» с оттенком крайнего презрения.
– А если хотите, чтобы вас Луиза не беспокоила, просто отключите телефон. Да-да! – воскликнул Ален, заметив, что Ретт посмотрел на него с недоумением. – Мы с друзьями так и делали. Знаете ли, очень действенный метод! Нужно только отсоединить провод…
– Он не поломается? – спросил Батлер.
– Ни в коем случае! – уверил его Ален. – Действуйте смело!
– Но зачем? – спросил Ретт. – Сейчас ночь, все спят. Кто может позвонить?
– Миссис Строуберфилд пока молчит, – со знанием дела произнес юноша, – потому что ей необходимо удостоверится, что я ушел от вас. Но она позвонит обязательно.
– Вы так уверены? – улыбнулся Ретт.
– Именно! Уверен – не то слово. Я прекрасно знаю Луизу. Со своим адвокатом вы сможете прекрасно поговорить завтра утром, правда?
Батлер машинально кивнул.
– Так я отключаю? – молодой человек взялся рукой за провод.
– Постойте, – вскочил Батлер. – Что вы намерены делать?
– Как что? – спокойно возразил юноша. – Просто осторожно потяну за этот провод. И ваш аппарат перестанет работать…
– Отлично! Он перестанет работать навсегда!
– Отнюдь, мистер Батлер! Завтра вы вставите провод на место, и все будет, как и раньше!
Не дожидаясь новых возражений, Ален с силой потянул за провод. Батлер не успел даже глазом моргнуть, как провод был оборван.
– Да не волнуйтесь же! – снова уверил его молодой человек. – Если будут какие-то затруднения, пошлите за мной… Я эту технику уже освоил! Ну, не буду прощаться, ибо я уже это делал!
С этими словами Перкинсон вышел из кабинета. Батлер не двигался с места, пока не услышал, как дважды хлопнула входная дверь.
Ален Перкинсон ушел, и снова Ретт Батлер остался один. Вот она, такая желанная свобода одиночества! Почему же Ретт не чувствовал мгновенного облегчения, как это представлял себе, когда шел ругаться из-за агрессии по поводу верхней комнаты?
На кресле лежало теплое меховое одеяло. Ретт взял его и попытался аккуратно сложить. Мех был так красив и мягок, что ему невольно захотелось его погладить.
Батлер посмотрел в окно и замер, так и не сложив одеяла. Над городом занималась заря. Какой красивый вид был из окна!
Ретт вздохнул и присел в кресло. Ноги он укрыл меховым одеялом.
ГЛАВА 4
Батлер был готов зажать руками уши, пренебрегая всеми правилами приличия. Сколько же можно было слушать визгливые реплики рассерженной Луизы Строуберфилд!
Однако престарелый хозяин дома, как истинный джентльмен, держался из последних сил, и даже выдавливал из себя вымученную улыбку.
– Да, да, миссис Строуберфилд… Действительно, миссис Строуберфилд…
– Я не переживу всего этого! – заломила в отчаянии руки графиня.
– Вы совершенно правы, миссис Строуберфилд, – тут же нашелся Ретт и с удовлетворением подумал, что сейчас за все отыграется. – Вы не переживете всего этого, если не сделаете все то, о чем я вам говорю!
Первый раунд он уже выиграл, так как графиня взбешенно взглянула на него.
– Да не хочу я разговаривать с вашим поверенным! – воскликнула Луиза. – Это меня совершенно не интересует, можете меня понять?
Разговор происходил в квартире верхнего этажа. Вокруг безостановочно сновали каменщики и водопроводчики, подымая пыль. Ремонт шел полным ходом.
– Не волнуйтесь, мистер Батлер! Все будет сделано по высшему классу! – с наигранной уверенностью произнесла женщина. – У-ф-ф!
Она устало присела на кучу битого кирпича.
– Как вы не можете понять, – сказала Луиза. – Да, вы правы! Видите, я это признала!
Батлер внимательно смотрел на нее. На лице графини не было и тени раскаяния, просто какая-то усталость и безразличие. Складывалось впечатление, что признание собственной неправоты для этой женщины действительно ничего не значит, что причина ее несчастий заключается в чем-то другом, что гораздо серьезнее…
Луиза вздохнула.
– Вы правы, мистер Батлер, а я не права! Ну и что с того? Вопрос исчерпан этой простой констатацией факта!
Солнце, заливавшее ярким светом всю мансарду, заставляло женщину щуриться.
– Но не думаете ли вы, мистер Батлер, что я готова была примчаться сюда среди ночи только из-за того, что рабочие разрушили не ту стенку? Батлер пожал плечами.
