Но вот Батлер увидел, что Ален широко открыл глаза и смотрит на него вполне осмысленным взглядом.
Батлер улыбнулся и кивнул Алену: все, мол, в порядке. Перкинсон зашевелился и попытался встать.
– Лежите! – остановил его Ретт. – Вы что? Вы еще очень слабы для того, чтобы ходить!
– Пустите меня!
– Не двигайтесь, молодой человек! – повторил Батлер тоном, не терпящим никаких возражений.
Юноша откинулся на подушку.
– Где я? – спросил он.
– Как где? – удивился Батлер. – Да вы ничего не помните?
Перкинсон отрицательно покачал головой.
– Вы у меня дома, – пояснил Ретт. – Вы так и не выходили отсюда…
– Но почему я у вас? – прервал его молодой человек. – Что я здесь делал?
Батлер понял, что Перкинсон еще не вполне осознает происходящее.
– Вы дважды теряли сознание, и я приволок вас сюда, – сказал Ретт.
Ален зажмурился и застонал. Все вдруг разом вспомнилось, вызвав мучительную головную боль. Но возвращение к горькой действительности было хоть и болезненным, но, безусловно, необходимым.
Он сделал грандиозное усилие и поднялся с кровати.
– Лежите, умоляю вас! – кинулся на него Батлер. Ален довольно грубо оттолкнул старика и, шатаясь направился к зеркалу, которое заметил в гардеробной. Он был очень взбудоражен.
Подойдя к зеркалу, юноша оперся руками о стену и страшным усилием воли подавил тошноту. Его мутило от слабости, он едва держался на ногах.
– Мерзавцы, подонки… – пробормотал Ален, увидев свои синяки в зеркале.
От бессильной ярости на его глаза навернулись слезы. Юноша пальцами слегка ощупал свои раны и заскрежетал зубами от боли.
– Вы знаете, кто на вас напал? – спросил Ретт Батлер, который подошел сзади.
От неожиданности его голоса Ален резко повернулся и принял оборонительную позу, как будто снова собирался вступить в драку.
– Что вы! – воскликнул Батлер. – На вас сейчас никто не нападает! Но я спрашиваю о том нападении! Вы знаете, кто вас избил?
– Я… – начал юноша.
Какая-то мысль мелькнула в его голове, и он после минутного колебания оборвал себя:
– Нет! Не знаю… Как вам могло взбрести в голову, что я знаю этих ублюдков? Они напали на меня сзади…
Батлер прищурился. Он-то по характеру ссадин легко установил, что удары Перкинсону были нанесены спереди. Это нетрудно было понять, даже не будучи специалистом!
Но юноша явно что-то скрывал, не хотел говорить.
Ретт решительно произнес:
– Не хотите вспомнить? Ну и не надо! Зато я помню…
Он немного подождал, наблюдая за выражением лица Перкинсона.
– Что вы помните, мистер Батлер? – обеспокоенно спросил юноша.
– Я помню одного из нападавших! – произнес Ретт.
– Как? – воскликнул Ален. – Но вы же были у себя?
Батлер снова внимательно посмотрел на Алена. Тот начинал волноваться.
– Я был у себя, совершенно верно, однако успел выйти в коридор, когда они спускались от вас, – пояснил Ретт. – И я запомнил одного их них… И я думаю, что без труда смогу опознать его…
– Вот как? – протянул Ален.
– Да! – утвердительно кивнул Ретт. – Вы мне тогда сказали…
Он замолчал и пошел через комнату к выходу.
– Что я вам сказал? – спросил юноша и поплелся за Батлером.
– Прошу вас лечь, молодой человек! – произнес Батлер. Я опасаюсь за ваше здоровье!
– А я прошу вас напомнить мне, что я сказал! – попросил Ален.
– Вы мне тогда сказали, чтобы я не вздумал вызвать полицию, вот я и пришел к выводу, что, вероятно, у вас есть для этого какие-то основания…
Батлер поднял вверх палец.
– Может быть, вы не хотите выдавать полиции своего знакомого, с которым вы, должно быть, поссорились… – закончил он.
Губы юноши подергивались от волнения.
– Но я решил только повременить с вызовом полиции, – уточнил Батлер. – Вы понимаете?
Он подошел к двери и взялся за ее ручку, чтобы вернуться в кабинет, где стоял телефонный аппарат.
Однако больной вдруг накинулся на него с непонятной яростью. Ален Перкинсон буквально повис у Батлера на плечах, тихо рыча.
Ретт осторожно освободился от зажима Алена. Большого труда ему стоило проделать это так, чтобы не повалить раненого на пол.
– Угомонитесь вы, черт побери! – выругался Батлер. – Я же сказал вам, чтобы вы изволили лечь в постель! Подчинитесь, все равно вы не сможете противостоять мне в таком состоянии!
От чрезмерного напряжения разбитая губа Перкинсона снова начала кровоточить, но молодой человек, зажав ее рукой, почти с ненавистью проговорил:
– Не вздумайте никуда звонить, слышите? Ваша инициатива никому не нужна!
Юноша вдруг потерял равновесие и навалился на стол, чтобы не упасть на пол. Он протянул руку, ища, чем бы можно было вытереть кровь, которая сочилась из разбитых губ.
Батлер бросился в комнату за марлевым тампоном.
Когда Ретт принес тампон, молодой человек прижал его к ране и, стараясь, чтобы его голос звучал по возможности беспечно, произнес:
– Очаровательный вечер, мистер Батлер!
Его голос дрожал, не очень-то получалось у побитого Перкинсона изображать беспечного и неунывающего искателя приключений.
– Могу я злоупотребить вашим гостеприимством еще некоторое время? – тем не менее продолжал юноша тем же тоном. – Знаете, вы правы, мне лучше прилечь…
Не отнимая тампона от губ, Ален повалился на постель.
– Вот так бы и давно, сынок, – глухо произнес Ретт Батлер.
– Что вы там сказали? – откликнулся Перкинсон.
– Я немедленно вызову для вас карету скорой помощи! – сказал Ретт.
Ален протестующе замахал руками.
– Не спешите, мистер Батлер, не спешите! – горячо возразил он. – «Скорая помощь» – это та же полиция… Если будет надо, я обращусь к своему врачу.
– А теперь, по-вашему, не надо? – изумленно воскликнул Ретт. – У вас же побито все лицо! Вас здорово ударили по голове, и, если вас подташнивает, у вас, скорее всего, сотрясение мозга!
Ален Перкинсон почесал затылок.
– Перестаньте, мистер Батлер. Я не хочу осложнений для вас, – сказал он.
Ретт присел на край постели.
– А-а-а… Все это ерунда! – он махнул рукой. – Это мой долг – помочь вам, вызвать полицию…
