У него в голове вновь зазвучало его обещание, словно голос зануды учителя, призывающего к вниманию. Черт!
Он впился в нее страстным поцелуем и положил руку на влажный бугорок. Когда он ввел палец в лоно, ее бедра приподнялись, принимая его. Она удерживала его голову, чтобы этот поцелуй длился как можно дольше, пока он ласкал ее рукой. Сознание же его наполнилось образами реального соития, и его вожделение сделалось нестерпимым.
Она потянулась к его бедру.
– Сейчас. Пожалуйста, сейчас.
Когда он воспротивился, ее рука скользнула к той выпуклости, где его напрягшаяся плоть пыталась вырваться из оков одежды. Она такая бесхитростная, подумал он.
Но ее ласка оказалась достаточно изощренной. Она сработала. От одного прикосновения его разум буквально взорвался.
Габриэль сжал зубы. Вне себя от желания, он взгромоздился на нее одетый и прижался в надежде на облегчение. Оно пришло: не сразу, но пришло, – по крайней мере, для него.
Немного придя в себя, он откатился от нее. Она лежала одна: обнаженная, с расставленными ногами – и тяжело дышала.
Габриэль протянул к ней руку. При первом же прикосновении Аманда подскочила и вскрикнула. Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Не останавливайте меня. Если вы позволите это, то потом будете рады. Я говорю правду.
Она схватила его за плечи, теперь позволив ему все, что угодно, пока из нее не истекла влага, сопровождаемая криком восторга.
Все раздражение, вызванное его обещанием, рассеялось, когда он увидел, с какой свободой и радостью она восприняла свою кульминацию. Это было прекрасное зрелище, так же как и тот покой, что последовал потом. Никакой тревоги. Никаких страхов. Он наблюдал за ней с искренним восторгом.
– Вы не нарушили своего обещания. – Это были первые ее слова, произнесенные в его объятиях на ковре. Брюки валялись у ее ног, а она лежала обнаженная и прекрасная.
Он поцеловал ее.
– Я прежде всего джентльмен, каким бы неудобным это ни было время от времени.
Слово «неудобно» было абсолютно неподходящим сегодня, так как сдержать данное им слово было почти невозможно. Он сам себя удивил. Уже много лет он не делал ничего подобного. Он даже не мог вспомнить, когда нечто подобное произошло в последний раз. Наверное ему тогда не было еще и двадцати лет.
Он смотрел на женщину, лежащую в его объятиях. Ее глаза были закрыты, лицо совершенно расслаблено. Ее темно-алые губы резко контрастировали с бледным телом.
Он ей ничем не был обязан. Он даже не знал ее имени. Никто бы ничего не узнал, если бы он…
Кроме него самого, конечно.
– Вы были очень добры, – сказала она. – В конце. Я не поняла почему…
– Это было ново для вас?
Она кивнула.
– Не вините своего прежнего возлюбленного. Мужчины обычно бывают крайне слепы относительно потенциала женщин. И если им не объяснить, они так и остаются в неведении.
Она повернулась в его объятиях и положила голову на грудь.
– Кто же объяснил это вам?
Ему пришлось задуматься и порыться в памяти.
– Одна женщина. Проститутка. Кажется, мне тогда было лет семнадцать. В этом возрасте мужчины все совершают слишком быстро и поверхностно, а она показала мне другие способы позаботиться о…
Он не знал, какое слово здесь употребить. Обычно он не разговаривал на такую тему с женщиной, будь она светской дамой или потаскухой, но нынешнее его состояние позволило ему завести этот разговор.
– Позаботиться о справедливости и равенстве?
– Да.
– Спасибо вам за это.
– Только за это? А как же то, что я сдержал свое слово?
– О да! Конечно. Спасибо и за это тоже.
Он рассмеялся. И она вторила ему.
– Несмотря на то что это было связано со значительным неудобством, – добавила она.
Он перевернул ее на спину и приподнялся так, чтобы видеть лицо, а затем провел кончиками пальцев по шее и груди.
– Вы гораздо больше, чем просто обыкновенная женщина. Вы должны знать себе цену. Я не льщу вам.
Аманда прикрыла глаза.
Он продолжал ласкать ее. Его зачаровывали очертания ее обнаженной фигуры в свете луны.
– Чего вы боитесь? Этот страх ни на мгновение не отпустил вас, пока вы были со мной. Я ощущаю, как он пытается разрушить то счастливое чувство удовлетворения, которое вы сейчас переживаете.
Она взглянула на него, но ничего не ответила.
– Кто-то угрожает вам? – Он почувствовал, что ей хочется открыть ему какую-то тайну. – Если это так, я могу вам помочь. Вы даже не представляете, каким влиянием обладает герцог.
– Вполне представляю. Ваша власть безгранична.
– Начнем с того, что люди склонны прислушиваться, к тому, что мы говорим. Мне очень неприятно думать, что вы живете в постоянной боязни перед жестоким родственником или кем-то еще, кто использует угрозы, чтобы… добиться от вас желаемого.
Он не понимал, почему эта мысль пришла ему в голову. Возможно, само ее поведение в течение последних нескольких минут подсказало ему такой вывод.
– Ни одному мужчине не удалось добиться от меня желаемого, – сказала она ровным голосом. – Ни одному. Кроме вас. Сегодня вечером…
Слова «сегодня вечером» были произнесены со всей решительностью и определенностью. Только сегодня вечером.
– Я не добился от вас желаемого. Неужели вы уже забыли?
– Но вы были близки к этому.
– Быть близким к цели и достичь ее совсем не одно и то же, уверяю вас. Освободите меня от данного вам обещания, и я с радостью покажу, что имею в виду.
– Это было бы… неразумно.
Габриэль почувствовал, что она хотела произнести нечто более решительное. Девушка снова нахмурилась.
– Вы хотите сказать, что вам было неприятно? Я не знала.
Он рассмеялся и поцеловал ее.
– Напротив, мне было очень приятно, однако я ощущал некоторое несовершенство произошедшего из-за его незавершенности.
– Вы во всем ищете совершенство? У герцогов высокие стандарты, как я вижу.
– Нет никакого смысла делать что-либо, если вы не можете сделать это хорошо. Этому учил меня отец. Конечно, он имел в виду не то, чем мы с вами только что занимались.
– Он имел в виду какие-то герцогские дела, я полагаю.
– Всякие дела. Просто не то, чем мы занимались. По крайней мере, я так думаю. Хотя кто его знает. Мне никогда не приходило в голову, что он мог подразумевать и совершенство в чувственных удовольствиях. Если это действительно так, мое восхищение родителем возрастет в десять раз.
