Но что-то мешало ему заснуть. И на сей раз не сновидение. Какой-то шум. Дыхание. Чье-то присутствие.
Давление на матрац разбудило его. Над ним нависло чье-то лицо. Женское лицо. Женщина поцеловала его.
Он мгновенно понял, кто это. В восторге он отозвался на ее поцелуй, затем обнял.
Она была полностью обнаженной. Она появилась и сбросила с себя одежду без единого звука. Прежде чем желание вытеснило в нем все мысли, он успел задаться вопросом, как ей удалось такое.
– Еще одна ночная встреча, – произнес он между поцелуями, лаская ее тело. – Но когда-нибудь я обязательно увижу тебя при полном свете дня.
– Возможно, когда-нибудь увидишь, – прошептала она.
– На тебе нет одежды, и ты сама пришла в мою постель… Стало быть, на сегодняшнюю ночь я освобожден от каких-либо неудобных обещаний.
– Я освобождаю тебя от самых неудобных, но при этом рассчитываю, что в главном ты останешься джентльменом.
– Не просто джентльменом, но самым достойным. Это новое обещание, которому ты можешь полностью доверять, Аманда, не меньше, чем моей предыдущей клятве. – Он перевернул ее на спину. – Если мы будем этим заниматься, то должны делать это правильно. – Он сел, стянул с себя ночную рубашку и бросил на пол. Теперь он чувствовал тепло ее кожи.
– У меня очень небольшой опыт, – предупредила она, как будто он не знал этого и без ее предупреждения. – Я могу не понять, что значит «правильно».
– У меня опыт достаточный, поэтому не бойся. Ну поцелуй же меня еще раз.
Она обхватила его шею и осторожно поцеловала его, потом еще раз, более страстно. Он овладел ею, высвобождая накопившееся желание, которое мучило его со времени того маскарада. Оно подчинило себе его разум и личность, пробудив самое сильное за многие годы вожделение.
Она передала ему лидерство в их любовной игре. Лидерство в поцелуях, в страсти, лидерство над ней самой. Но у нее ведь не было выбора. Его ласки требовали этого. Он затягивал ее в поток нарастающего наслаждения, которое мало чем отличалось от жестокой лихорадки. И она следовала за ним, подчиняясь его тихим командам, полностью отдаваясь его воле.
Такое наслаждение… Такое долгожданное, вожделенное, всепроникающее, острое до боли. Он умел использовать руки и губы, чтобы довести это наслаждение до крайнего предела. Она очень скоро поднялась до немыслимых высот блаженства, и ей казалось, что это быстро закончится. Но нет. Все продолжалось. Он возносил ее на все новые высоты, доводя до безумия, которое почти лишало ее чувств, и она вожделела разрешения и одновременно молилась, чтобы это никогда не кончалось.
Еще и еще? Вопрос всплывал у нее в голове снова и снова. Был ли это его голос или ее мысль, она не могла точно сказать. Да, о да, еще и еще. Как будто перекликались их желания. Еще больше прикосновений к ее груди, еще больше ласк ее тела, еще больше таких прикосновений, от которых ей хотелось рыдать.
Он показал ей, что значит «правильно». В сумрак ее затуманенного сознания проникали его уроки. «Касайся меня. Вот так».
Ее сдержанность ушла. Она наблюдала за тем, что она делала ему и что он делал ей. Она видела, как его рука скользнула между ее бедер, и ей захотелось закричать. «Еще, еще?» – «О да, как в прошлый раз, пожалуйста. Я умру, если ты не сделаешь этого».
Аманда впивалась ногтями ему в плечи, потому что ей в самом деле казалось, что она сейчас умрет. Ее тело не могло выдержать такого груза наслаждения и стремилось закончить пытку как можно скорее.
Габриэль знал, что ей нужно другое. Он согнул ее ноги и приподнялся над ней на вытянутых руках. Она наблюдала, как он начал входить в нее.
От остроты ощущения у нее прервалось дыхание. Он повторял свои движения медленно и размеренно, доводя ее до грани безумия. Она пыталась удержаться за реальность, и это означало прежде всего, что она пыталась удержаться за него. Аманда разглядела в темноте его напряженное выражение лица, твердо сжатый рот. Ей казалось, что у него в глазах она увидела то же благоговейное чувство, которое испытывала сама.
Он двигался, поражая ее еще больше. Вначале очень медленно, вызывая приятные содрогания. Затем быстрее и резче в тот момент, когда ей именно этого захотелось, как будто он способен был предвидеть. Потом еще резче, и она вновь забылась, полностью отдавшись на его волю. И вновь началось то отчаянное восхождение в чувственный туман покусываний и поцелуев, пока он не привел ее к той вершине наслаждения, к которой и обещал.
– Я рада, что один из нас знал, как делать это правильно.
Ее голос вернул его к реальности. Он сложил реальность из осколков, немного сожалея о том, что вместе с ее возвращением уходит какая-то часть удовольствия быть отделенным от мира объятиями Аманды.
Слово «правильно» вряд ли подходило к тому, что произошло. Габриэль не мог решить, был ли он рад тому, что ей не хватало опыта, или все-таки ждал от нее большего понимания и способности оценить, насколько произошедшее превосходило то, что именуется словом «правильно». Все-таки, первое, решил он. Ему не хотелось бы, чтобы Аманда оказалась изощренней в таких вопросах.
Раньше он об этом даже не задумывался. Никогда. Он редко ощущал уколы ревности, не говоря уже о желании узнать прошлое его очередной любовницы.
Слегка отодвинувшись от Аманды, он обнял ее.
– А как насчет того лживого негодяя?
Аманда покачала головой.
– Не думаю, что у него был большой опыт. Кроме как с женой.
– Так он был женат?
– Оказалось, что да.
– Нужно быть осторожнее с приятными молодыми людьми.
– Он совсем к ним не относился. Он работал каменщиком. Приятный, да, но очень трудолюбивый и весьма здравомыслящий. Не какой-нибудь наглый соблазнитель.
«Не такой, как ты».
– Он просто забыл предупредить меня, что у него есть семья. А я возлагала на него гораздо больше надежд, чем следовало. Хотя он ни разу не обещал на мне жениться. Просто это как-то само собой подразумевалось.
– Надеюсь, ты не винишь себя во всем. Поверь мне, он прекрасно сознавал, что делает.
– Я виню себя только в собственной глупости. Я не простила ему обмана. Мне нравится то, что ты был честен со мной. – Она потянулась, чтобы поцеловать Габриэля. – И открыт. Я рада, что решила прийти сюда сегодня.
Ему не совсем нравилось то, что она говорила. Создавалось впечатление, что им обоим было нужно только изощренное удовлетворение плоти.
Говоря по правде, он даже ощущал себя в какой-то мере использованным.
Габриэль сам не ожидал от себя подобной реакции. «Черт, ты иногда становишься настоящим ослом, Лэнгфорд».
Он попытался сменить тему.
– Расскажи мне, как ты попала в поле зрения этой акулы пера.
Аманда поведала ему о службе у двух дам в провинции, затем у одной в Лондоне и о том, как она решила устроиться секретарем к леди Фарнсуорт, когда у той возникла такая необходимость.
