И как же, черт возьми, ей удалось все провернуть в доме сэра Малкольма? Ведь кража подразумевала страшный риск: прыгая от одного окна к другому, она могла разбиться или стать инвалидом.
В чемодане и сумке Аманды не обнаружилось похищенных артефактов. Он просмотрел их, ожидая ее в том жутком подвале. Она, конечно же, не коллекционер. Да ему и в голову не приходила подобная мысль. Он просто надеялся найти улики и удалить их.
Но ни броши, ни застежки в ее вещах не было. Кому она их передала? Он обнаружил совсем немного денег. И где же плата, которую она получила за свои услуги?
Чтобы немного успокоиться, Габриэль отправился в клуб. Страттон и Брентворт были уже там. Они играли в карты, а Страттон без умолку уже в сотый раз пересказывал мельчайшие подробности жизни своего малыша.
Но потом разговор принял неожиданный и неприятный оборот.
– Страттон, ты слышал о краже из дома сэра Малкольма Найтли? – спросил Брентворт.
Страттон, которого в последнее время мало интересовали новости, не касавшиеся его сына, конечно же, не слышал.
– Вор проник через окно, – продолжал Брентворт. – Что удивительно, высокое окно.
Габриэль ничего ему об этом не говорил. Брентворт сам все выведал.
– Я же сказал: никаких вопросов, – пробормотал герцог, когда кто-то проходивший мимо отвлек Страттона поздравлениями по поводу рождения наследника.
– А я тебя ни о чем не спрашивал, как ты и просил.
– Да, но ты, вероятно, всех остальных расшевелил своим любопытством.
– У меня тоже есть имущество, которое я должен защищать.
– Защищай, но не переходи границ…
– Через высокое окно, – повторил Страттон, возвращаясь к разговору. – Странно. Очень редкое искусство. Один неверный шаг – и упадешь вниз.
Габриэль представил Аманду, падающую на землю рядом с домом Гарри, и страшно пожалел, что Страттон вновь поднял эту тему.
– Когда я первый раз ездил во Францию, там был один человек, который прославился тем, что мог влезать в любые окна. Он знал, где находятся драгоценности, и похищал только лучшее, – продолжил Страттон. – Как бишь его звали? Нет, не помню… Но его схватили. Был громкий процесс. – Страттон задумался. – Англичанин. Уоткинз… Нет. Уиллоу? Нет. – Пожав плечами, он оставил попытки припомнить имя вора.
– И что с ним стало? Возможно, он переехал в Лондон? – спросил Брентворт.
– Его сослали на каторгу. Скорее всего он там и умер. Большинство преступников бесславно кончают свою жизнь. Вполне подходящий конец для такой истории.
– Или, – предположил Брентворт, – он сбежал с корабля. Только подумайте об этом. Что могло удержать такого ловкача на судне с заключенными? Кандалы? Но ведь он наверняка легко взламывал замки. Море? Но любой корабль должен заходить в порты за пресной водой и провизией. Охрана? Где вы видели охрану, безупречно выполняющую свои обязанности? В порту преступник мог запросто перепрыгнуть на другой корабль и таким способом сбежать от охраны, если он действительно обладал теми талантами, о которых ты говоришь.
Мысли Габриэля вернулись к Аманде. Похищение артефактов требовало необычайных умений, которые обычно являются плодом многолетней тренировки.
А что, если Аманда вовсе не пытается бежать от ее нынешней жизни? Что, если ей просто никак не удается порвать со своим темным прошлым?
Аманда отдернула шторы, чтобы с кровати видеть в окна ночное небо. Ее план провалился. За сегодняшний день застежка уже, вероятно, перешла в руки заказчика. И вместо того чтобы следовать по пятам за этим человеком, она пребывает в заточении.
Ее мать останется в плену у того негодяя навсегда. Ведь если придет какое-то новое требование, дочь о нем даже не узнает.
День, проведенный в совершенной праздности наедине с собственными мыслями, подошел к концу, и Аманда пришла к печальному выводу: все было напрасно. Ложь, жертвы, преступления – все напрасно, ведь ей так и не удалось спасти мать.
Ей так нравилась новая жизнь, начавшаяся пять месяцев назад, когда она поступила на службу к леди Фарнсуорт. Как радовалась она этой перемене в своей судьбе. Как была уверена, что ее позорное прошлое осталось далеко позади. И как быстро теперь она утратила все, чего достигла.
Она натянула на себя одеяло и попыталась забыться сном, но ее мысли метались, и все они были связаны с событиями последних нескольких недель.
Какой-то звук заставил взглянуть ее в сторону двери. Дверь открылась, и вошел Лэнгфорд. На нем был длинный широкий халат, спутанные волосы закрывали лицо, как будто он только что пробудился ото сна.
Он подошел к ней и сел на край кровати.
– Ты была права, Аманда. Гордость, плод моего обычного высокомерия, пробудила излишний гнев. – Тыльной стороной ладони он провел по ее щеке. – Меня больно ранило твое бегство. Мне просто не могло прийти в голову, что ты вынуждена уйти от меня по причинам, которые мне неизвестны.
Его слова успокоили Аманду, а прикосновение принесло утешение.
– Ты пришел выяснить эти причины?
– Я покинул свою спальню именно с таким намерением. Теперь же, переступив порог твоей комнаты, мне хочется сжать тебя в объятиях и заставить забыть обо всех причинах, а самому – оставить свой гнев, по крайней мере на сегодняшнюю ночь. – Он провел пальцами по ее губам. – Но только при том условии, если ты этого тоже хочешь.
О, как же она этого хотела! Аманда страстно желала обрести покой в его объятиях.
Она подвинулась, чтобы освободить для него место на кровати, потом села и сняла ночную рубашку. Он встал, сбросил халат, она опустилась на подушки, обняла его и обхватила ногами, приковав к своему телу.
Они наслаждались друг другом в полном молчании. Их поцелуи и ласки достигли желанной цели – она забыла о тех мучительных мыслях, что изводили ее на протяжении нескольких последних дней. Она радовалась этой близости так, как не радовалась никогда раньше. Аманда чувствовала, что и он воспринимает их сегодняшние ласки совершенно по-иному.
Потом они еще долго лежали, заключив друг друга в объятия, дыша дыханием друг друга. И в том необычайном спокойствии, в котором она так нуждалась и которое наконец обрела, она призналась себе, что если и есть на земле человек, которому она может доверять, то это лишь мужчина, который лежит сейчас рядом с ней.
– Ну вот мы снова вместе в полной темноте. – Прошептал он ей на ухо.
– Как странно, что я лучше узнаю тебя в темноте. Ничто не отвлекает от твоих прикосновений и голоса. В темноте реален только ты.
– И в чем эта реальность?
– Я уверена: ты никогда не причинишь мне боли.
– Я рад, что ты это поняла.
– Я знаю, ты хороший человек, даже несмотря на то что иногда бываешь плохим. Таким тебя делают разные мелочи – к примеру, женщины.
