– Полагаю, что да.
Брентворт вызвал лакея и описал ему коробку, которая подошла бы для кинжала. В библиотеке Лэнгфорд и Брентворт ждали, пока все приготовления будут закончены.
– Я слышал, Бругем одобрил законопроект о пересмотре уголовного законодательства относительно смертной казни. Его возмущали смертные приговоры, которые так и не приводились в исполнение. Это создает прецедент в той сфере, где правительство должно быть абсолютно справедливым.
– А насчет реформы уголовного законодательства?
– Трудно заставить людей озаботиться проблемами благополучия преступников в тюрьмах.
– Оба законопроекта связаны. Если тюрьмы останутся в своем нынешнем состоянии, отмена смертной казни станет лишь отсрочкой смерти для большинства осужденных.
– Возможно. Но я сомневаюсь, что тебе удастся провести оба законопроекта.
Скорее всего Брентворт прав, так как в обозримом будущем Лэнгфорд вряд ли найдет в себе моральные силы для их защиты.
Исходя из того, что он собирался сделать для Аманды, будет лучше вообще удалить его имя из списка сторонников этих законопроектов. Если все откроется, его поведение в парламенте будет выглядеть как попытка помочь преступнице.
Лакей принес пустую деревянную коробку без замка. Брентворт завернул кинжал в носовой платок и положил в коробку.
– Если ты вдруг вспомнишь еще какие-то подробности того аукциона: например, имена присутствовавших, – пожалуйста, сообщи мне, – попросил Габриэль.
Брентворт опустил крышку коробки и протянул ее другу.
– Никаких вопросов? – Брентворт покачал головой. – Просто хочу напомнить: у тебя есть друзья, они всегда помогут, если возникнет необходимость.
Когда Габриэль вернулся домой, он встретил Страттона, вручавшего поводья лошади своему груму.
– Как удачно, что я не приехал раньше, Лэнгфорд. Мне бы сказали, что тебя нет дома, а я бы принял эти слова за отговорку.
– В последнее время я встаю раньше обычного.
Войдя в дом, Страттон по привычке сразу же направился в библиотеку. Отстав на шаг от своего гостя, Габриэль начал делать за его спиной отчаянные жесты дворецкому. Тот мгновенно все понял и поспешил вперед.
Когда они вошли в библиотеку, Габриэль услышал звук захлопывающейся двери и заметил Аманду, ускользающую в сад.
Заметил ее и Страттон и слегка нахмурился, но через мгновение его лицо озарилось улыбкой.
– Ведь это та дама, которую мы видели в ложе леди Фарнсуорт в театре: мисс Уэверли?
– Она зашла ненадолго.
– И ты оставил ее, отправившись в поездку по городу? Полагаю, она зашла не сегодня, а еще вчера вечером.
– Никак не могу научиться скрытности.
Страттон снова взглянул на дверь.
– А почему бы тебе не воспользоваться тем домом, который ты снял? Ведь ты арендовал его специально для нее.
Потому что там будет недостаточно слуг, чтобы следить за ней. Потому что непонятно, согласилась бы она жить там. И вообще потому что жить там было бы просто неудобно.
– Ну, одно повлекло за собой другое. – Он пожал плечами.
– Я могу удалиться, если тебе мой визит не очень удобен.
Но вместо того чтобы уйти, Страттон бросил еще один внимательный взгляд на дверь, через которую ускользнула Аманда.
– Клара поведала мне, что мисс Уэверли оставила свой пост у леди Фарнсуорт, – заметил Страттон. – Это правда? Полагаю, что если она сегодня здесь, а не у леди Фарнсуорт, значит, это действительно правда. Таким образом, ты не только соблазнил ее, но и заставил ее бросить службу. Ты что, совсем с ума сошел?
– В каком-то смысле несомненно. А разве мы все не сходим с ума, когда начинаем преследовать женщин?
– Какая интересная философия!
– Я ее вовсе не заставлял уходить от хозяйки. Ее отставка не имеет ко мне никакого отношения.
– Попробуй убедить в этом леди Фарнсуорт. Она проткнет тебя пером, если узнает о случившемся.
– Не узнает, если только ты не проболтаешься своей жене, а в этом случае проткну тебя я, и, поверь, не пером.
Страттон был слишком взволнован, и потому не обратил ни малейшего внимания на угрозу Лэнгфорда.
– Она здесь живет? Если ты уезжал утром, значит, несомненно, живет. Не могу представить, чтобы она так свободно разгуливала по дому, если бы не поселилась здесь. – Он мрачно уставился на друга. – Очень топорно сделано, Лэнгфорд.
Габриэль направился к графинам, чтобы плеснуть себе бренди.
– Мне следовало, увидев тебя, запереть все двери на засовы. Почему ты, черт побери, не сидишь дома и не нянчишься с сыном?
– Меня послала к тебе Клара.
– Послала ко мне? С какой стати?
– Жена хотела бы с тобой поговорить. Она полагает, что ты ее ни во что не ставишь и откажешься от ее письменного приглашения, поэтому она послала меня, чтобы я уговорил тебя прийти.
– Не знаю, почему Клара считает, что я ее ни во что не ставлю. Она не одобряет моего поведения, но я к этому привык: каждый имеет право на собственное мнение.
– Значит, ты придешь?
– Думаю, да, когда смогу. А что она имеет мне сообщить?
– Не знаю.
– Ты ей выбалтываешь все на свете, а она держит от тебя секреты?
– Я не выбалтываю ей все… Думаешь, что ей известно о твоей гостье?
Эта мысль весьма обеспокоила Габриэля.
– Не представляю, откуда она могла бы узнать.
Кто-то мог заметить Аманду во время ее утренних выездов за почтой. Другие источники просто не приходили ему на ум.
Страттон скрестил руки на груди и задумался.
– А почему бы ей не рассказать? Захвати с собой мисс Уэверли, когда соберешься к нам. Клара придерживается самых либеральных взглядов относительно любовных связей одиноких женщин, и она не станет осуждать тебя, ну по крайней мере исходя из моральных принципов.
– Ты хочешь сказать, что она будет возражать исключительно по частностям – к примеру, против того, что любовником являюсь я.
– Не исключено.
– Наверняка.
– Ну, это не имеет никакого значения. Мисс Уэверли умрет от скуки у тебя в заточении. Она будет рада выйти в свет и развеяться, а также понять, что, если ваша связь раскроется, свет не отвергнет ее с презрением.
– Она не находится ни в каком заточении.
– Я говорю о ее заточении в твоем доме образно в целях конспирации. Ну что ж, теперь я удаляюсь и предоставляю тебе развлекать свою гостью. Кларе же я сообщу, что ты зайдешь к ней завтра.
– Я не сказал, что зайду именно завтра. Я сказал только, что постараюсь навестить ее в ближайшее время. Я ведь занятой человек, Страттон. У меня очень много обязанностей.
