– Нельзя позволять этому вместилищу порока воспользоваться вашей неосведомленностью! – воскликнула леди Фарнсуорт.
– Герцог вовсе не вместилище порока, – возразила Аманда. – Он гораздо добрее, чем вы о нем думаете, и он, конечно же, не способен воспользоваться чьей-либо слабостью. И я не являюсь его содержанкой. Разве я носила бы это платье, если бы он платил по моим счетам? Я гощу у него в доме в течение некоторого времени, и мне не требуется никакое обеспечение. А теперь расскажите мне, пожалуйста, как идет работа над очередным выпуском журнала. Меня очень интересовал этот вопрос, и я рада, что у меня появилась возможность задать его вам.
Дамы начали с воодушевлением пересказывать ей во всех подробностях процесс работы над новым номером «Парнаса».
* * *
– У меня есть новости о человеке, который скрывается за всем этим, – сказал Габриэль, нарушив ночную тишину. – Я раздумывал, говорить тебе об этом или нет, так как нить очень тонка. Слишком тонка, чтобы ее можно было отследить.
– Любая нить лучше, чем ничего, – ответила Аманда, повернувшись к нему. – Ты должен рассказать мне. Жестоко скрывать подобные вещи.
– Но не слишком на это полагайся.
– Ну говори же, черт возьми.
– Аманда, что за выражение!
– Говори или услышишь кое-что похуже.
– Я выяснил имя человека, заявляющего, что вещи, подобные похищенным тобой, были незаконным образом выведены с принадлежащих ему земель. Это совпадает с тем, что мне известно об их происхождении. Когда артефакты попали в Лондон несколько лет назад, они были проданы на частном аукционе. Их происхождение было и остается довольно туманным.
– Но если никто не мог подтвердить происхождение броши, к примеру, как тот человек мог доказать право собственности?
– Он и не может. Тем не менее продажа, организованная без особой огласки, заставляет заподозрить, что с происхождением реликвии было не все чисто, поэтому претензии этого господина могут иметь основания.
– И?.. Он мог решить вернуть свою собственность любыми способами, даже противозаконными?
– Это всего лишь мое предположение. Он проживает примерно в том районе, где, по словам Брентворта, сокровища были найдены. В Девоншире.
– Ну что ж, мы отправимся туда?
– Вообще довольно соблазнительный вариант, но я бы предпочел, чтобы нить была попрочнее. Наша поездка может оказаться погоней за призраком. Мне не хотелось бы отправляться в Девоншир, чтобы позднее выяснить, что твоя мать в Нортумберленде.
Аманда упала на подушки.
– Я могла бы уже выяснить, где она, если бы ты не похитил меня.
– Возможно.
– Скорее всего.
– Или на тебя напали бы по дороге, отправься ты туда в одиночестве. Или с тобой расправился бы тот человек, за которым ты следила. – Он взглянул ей в лицо в темноте. – И мне бы так не хватало тебя.
– Нашел бы мне замену.
– Со временем да, но не сразу. – И, возможно, очень не скоро, подумал он. – О чем ты говорила с дамами, когда Страттон увел меня?
– Об их журнале.
– А… А я подумал, что вы говорили обо мне.
– Не льсти себе.
– Они не настраивали тебя против меня? Не предсказывали тебе страшной судьбы в моих руках?
– Они не говорили ничего такого, чего я не знала бы и без них. Но мы действительно говорили о журнале. А вы со Страттоном? Вы пили с ним виски и обсуждали женщин?
– Мы пили бренди и толковали о его сыне. Точнее, он говорил, а я слушал. Правда, обсуждать там было практически нечего. Его сын очень маленький и в основном спит.
– Ты когда-нибудь держал его на руках?
– Конечно, нет. С какой стати?
– Детей так славно держать на руках. Как щенков, только еще приятнее…
– Возможно, я бы попробовал, если бы знал. Щенков я люблю.
– У тебя родится собственный сын. И ты возьмешь его на руки. Он не запомнит этого, но будет знать, что когда-то ты держал его на руках.
– Мой долг иметь сына, и, несомненно, это когда-нибудь произойдет. Но я не горю желанием приступить к родительским обязанностям. Все эти нотации о плохом и хорошем и тому подобное. Я не уверен, что у меня получится.
– Никто не заставляет тебя читать нотации. Из тебя получится превосходный отец. И ты уже продемонстрировал это своим отношением к младшему брату. Если ты будешь заботиться о своем сыне так же, как заботился о Гарри, то станешь прекрасным папашей.
Габриэль попробовал представить это. Он будет так же помешан на собственном отпрыске, как Страттон? Маловероятно. Восторг Страттона проистекал отчасти из того, что родительское счастье с ним разделяла женщина, которую он боготворил. Габриэль вряд ли мог рассчитывать на нечто подобное в собственном браке, когда таковой состоится.
Мысль о женитьбе оставляла его равнодушным. Он плохо понимал женщин и предпочитал мужское окружение. Он очень сомневался, что встретит жену, общество которой он предпочел бы компании Страттона и Брентворта. Женщины обычно болтают о таких вещах, которые быстро ему наскучивают, и немногие из них при этом демонстрируют яркий ум. Он редко по-настоящему беседовал с какой-либо женщиной. Только с Амандой.
Габриэль перевел взгляд на нее. Она очень легко говорила о его женитьбе и рождении наследника. Ему же было неприятно вспоминать об обстоятельствах их знакомства и о необходимости расставания. Но мысль о неизбежной утрате окрашивала в печальные тона все, что он сейчас говорил и делал.
Внезапно выражение лица Аманды изменилось, ее глаза расширились. Она оттолкнула его и выбралась из кровати.
– Ну конечно! – воскликнула она, выпутываясь из одеяла. – Конечно!
Аманда побежала в гардеробную и крикнула:
– Оставайся там, я сейчас принесу.
Она вышла из гардеробной с зажженной свечой в одной руке и листом бумаги – в другой.
– Последнее письмо. Посмотри сюда, в конец.
Он развернул послание и перечитал, а она держала перед ним свечу, потом указала пальцем.
– Видишь? Она подчеркнула последнюю фразу, но линия прерывается так, как будто кончаются чернила. То же самое было и в других письмах, но прежде я не обращала на это внимания. Но теперь… представила себе это.
– И что такое ты представила?
– Прочти буквы, подчеркнутые в последних словах.
– «С любовью и преданностью, моя девочка ненаглядная».
Девон.
Девон.
Глава 20
– Мы должны ехать сейчас же, – твердо произнесла она.
– Мы подождем, пока прибудут новые указания. – Тон Габриэля был не менее тверд.
