Аманда прогуливалась в саду, когда он вернулся. Стоял полдень. Габриэль подошел к ней и протянул руку.
– Пойдем со мной.
Они прошли наверх, в ее комнату. Она ожидала объятий и поцелуев, которые обычно предваряли очередную вспышку страсти, но вместо этого он провел ее в гардеробную.
Коробки, перевязанные лентами, заполняли диван. В недоумении Аманда подошла к ним, потрогала.
– Что это такое?
– Открой, и увидишь.
Аманда разорвала ленту. Из коробки выпало прелестное платье кремового цвета. Она подняла его повыше, чтобы полюбоваться.
– Очень мило.
– Оно твое. Так же как и все остальные. Ты знала, что некоторые модистки шьют платья без предварительного заказа? Я не имел об этом представления.
– Я полагаю, что они рассчитывают восхитить покупательницу уже готовым платьем, когда она придет к ним делать заказ. Или чтобы иметь несколько платьев в запасе на всякий случай.
Аманда открыла следующую коробку и обнаружила там вечернее платье бледно-серого цвета, богато отделанное серебряным кружевом.
– Вот здесь туфли и дамская сумочка, а вот тут очень практичный ансамбль для поездок в экипаже.
– Как ты нашел все это?
Она вытащила туфли, сумочку и разложила их рядом с вечерним платьем. Ансамбль для езды в экипаже, возможно, и был весьма практичным, но она онемела от восторга, увидев роскошную голубую меховую мантилью, составлявшую его часть.
– У меня есть друг, владеющий искусством хранить тайны. Он знает модисток, которые не делятся именами своих покровителей даже с собственными швеями. Я навестил их с утра.
Аманда взирала на его подарки, все еще не в силах прийти в себя от изумления.
– Но зачем?
– Я давно хотел это сделать, но у меня не хватало времени заказать гардероб.
– Ты хотел, чтобы я так одевалась?
– С тех самых пор, как ты явилась в дом Гарри в брюках.
– Спасибо. Туалеты превосходны. Прекрасны.
У нее никогда не было подобных платьев. И, вероятно, никогда не будет.
– Ты можешь надеть вечернее платье сегодня к ужину. Я получу огромное удовольствие, если ты это сделаешь.
Аманда обняла его страстным поцелуем выразила свою благодарность.
Ее реакция понравилась ему.
– Ну что ж, теперь ты можешь заниматься своими нарядами, я не буду тебе мешать.
Аманда села и положила вечернее платье на колени и стала перебирать кружева. Теперь у нее появился вопрос, а не было ли у его подарка каких-то других причин, кроме желания доставить радость себе и ей. Возможно, ему хотелось, чтобы, покидая Англию, она захватила с собой более достойную одежду, чем старые перешитые платья с чужого плеча. Может быть, он хотел предоставить ей то преимущество в жизни, которое дает хорошая одежда.
Все это глубоко тронуло ее.
К ужину она одевалась с большой тщательностью, попросила служанку сделать ей новую прическу, щипками разрумянила щеки.
Войдя в столовую, Аманда заметила, что и Габриэль тоже принарядился. На нем красовался идеально подобранный галстук. Он оценивал ее в новом платье вызывающим взглядом, медленно переводя его сначала сверху вниз, а затем снизу вверх, и остановился на шее.
– Нужно что-то еще. Чтобы оттенить цвет. Возможно, подойдет вот это.
Он достал из кармана маленький бархатный мешочек, раскрыл ее ладонь и высыпал на нее содержимое.
Аманда лишилась дара речи. На ладони лежало ожерелье из филигранного золота. Изысканные линии расширялись в петли и завитки по направлению к центру, где завершением всего блистал яркий светлый камень. Бриллиант.
Габриэль принял ожерелье из рук Аманды, обошел вокруг нее и застегнул украшение сзади, после чего провел ее к креслу у стола.
Она прикоснулась к ожерелью.
– Ты слишком щедр.
– Я чувствовал некоторую неловкость из-за того, что ты никогда ничего у меня не просишь. С моей стороны это довольно странная реакция. Обычно мне неприятно видеть в женщине отсутствие такта, понуждающее ее напоминать мне о подарках, которых она, по ее мнению, заслуживает.
– В соответствующих обстоятельствах я бы, по-видимому, стала не менее алчной, чем другие твои женщины.
Принесли шампанское.
– Я прекрасно понимаю твои мотивы. Я знаю, почему ты оставила медальон на ковре в ту ночь, но теперь в наших отношениях все изменилось, и я решил, что, возможно, ты согласишься принять несколько подарков от меня.
Подарки как знак искренней любви. Она уже не сомневалась в этом. То удовольствие, которое он испытывал, даря их, служило лучшим доказательством его искренности. И все же Аманду не оставляло подозрение, что и ожерелье, так же как гардероб, было способом спасти ее от нищеты после отъезда в Америку.
И сегодня письма тоже не было. Возможно, оно не придет и завтра. Тем не менее с каждым следующим днем вероятность его получения возрастала. Это означало, что каждая следующая ночь может стать последней ночью их взаимного счастья, омрачаемого лишь предчувствием неизбежного.
Герцогу понравилось шампанское. Сделав несколько глотков, он сказал:
– Тебе придется спеть сегодня вечером. Но какую-нибудь радостную песню. Не печальную балладу, что ты исполняла в тот злополучный вечер.
– Я спою, только если ты пообещаешь не уснуть.
– Я не усну.
– Когда ты пьешь шампанское, тебе нельзя доверять. Ты слишком большой его любитель.
Она сделала вид, что задумалась над этим.
– Я найду способ продлить бодрствование. – Он произнес это почти шепотом, так как вошел лакей с едой. – Великолепный способ.
Она рассмеялась.
– Вероятно, какой-нибудь неприличный способ.
– Не думаю, что слово «неприличный» удачно его характеризует.
Аманда взяла зеркало, чтобы еще раз полюбоваться ожерельем. Она провела полчаса, разглядывая его. Обычно она позволяла служанке помочь ей переодеться на ночь, но сегодня приказала горничной сразу же уйти.
Это был бриллиант. В вечернем свете он отливал голубым. Мать научила ее отличать настоящие камни от подделок. И хотя за последние десять лет Аманда редко сталкивалась с настоящими драгоценностями, она не забыла уроки матери.
Аманда поднесла зеркало поближе, чтобы посмотреть, как смотрится на ней платье. Тонкая ткань подчеркивала ее формы. Казалось, оно было сшито именно для нее. Девушка поразилась, как Габриэлю удалось подобрать размер.
Они провели прекрасный вечер, наполненный радостью и весельем. Герцог занимал ее рассказами о своих юношеских проделках, когда он вместе с друзьями принадлежал к лондонской золотой молодежи. А она поведала ему о том, как руководила ночными набегами на школьную кухню за пирогами, спрятанными там. Хитрость заключалась в том, чтобы забрать пироги с разных полок, а не хватать те, что были наиболее доступны.
