На лице герцогини отобразилось искреннее удивление.
– Миссия, никак не меньше. Запечатанное письмо. Боже, все это звучит официально, но учитывая, что за всем этим стоит Лэнгфорд, я делаю вывод: это нечто предельно неофициальное.
– Я могу вас заверить, что с Адамом ничего не случится, – вмешался Брентворт.
– Как мило с вашей стороны. Ну, хорошо, дорогой, делай то, что должен. И постарайся не позволить Лэнгфорду навлечь дурную славу на твое имя и титул, если этого можно будет избежать.
Герцогиня направилась к выходу, но остановилась рядом с Брентвортом.
– Не ведите себя так, как будто вы выше всего этого. Вам явно не терпится снова попасть в какую-нибудь скандальную историю.
Страттон дождался, пока за супругой закроется дверь, после чего откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и улыбнулся.
– Вот как, джентльмены, делаются такие дела.
– Впечатляет, – признался Габриэль, – я вижу только одну небольшую проблему. Если она спокойно принимает такую двусмысленность от тебя, то сама, конечно же, станет ожидать взаимного доверия.
– Да, конечно, но ничего такого не случалось с тех пор, как мы поженились. Клара очень прямая и откровенная. У нее нет никаких секретов от меня.
– Конечно, нет, – сухо согласился Брентворт. – Хорошо, первый шаг спланирован. Давайте доведем работу до конца.
Глава 22
Они проехали весь Мидлсекс и бо́льшую часть Беркшира и только с наступлением ночи остановились в гостинице. Поужинав в отдельной комнате, они прошли в номера, которые снял Лэнгфорд.
Аманда надела ночную рубашку и уже легла, когда вошел Габриэль, улегся рядом с ней и произнес:
– С момента нашего отъезда ты пребываешь в глубокой задумчивости. Надеюсь, ты не сердишься, что я утаил от тебя получение письма.
– Это был незначительный проступок, совершенный из благих побуждений. Я стала беспокоиться раньше, без особой причины.
– И продолжаешь волноваться сейчас?
Она села и обхватила колени руками.
– Не столько волнуюсь, сколько задаюсь вопросом. Я знала свою мать, только когда была совсем маленькой девочкой. Но я уже больше не ребенок. Что мы почувствуем, когда встретимся после столь долгой разлуки? Не будем ли мы совершенно чужими друг для друга?
– Не думаю, что такое возможно.
– Напротив, я боюсь именно этого. Я ведь совсем не похожа на ту девчушку, которую она знала. И она, наверное, очень изменилась.
– Единственный схожий опыт, который у меня был, имел отношение к Страттону. Он уезжал на пять лет, потом вернулся. Вначале между нами возникла некоторая неловкость, но вскоре все прошло. Воспоминания быстро возвращаются. Былые связи тоже. Даже если она сильно изменилась, это не будет иметь большого значения.
Аманда опустила подбородок на колени.
– Вряд ли она сильно изменилась. Ну, конечно, волосы ее поседели, возможно, она стала более грузной, но…
– Но ведь она все еще будет воровкой.
– Однако ты ведь не знаешь этого наверняка. Нынешнее ее положение может быть следствием очень давнего преступления.
Габриэль не мог поверить, что ему придется защищать эту неизвестную ему женщину, но, с другой стороны, ему хотелось приободрить Аманду.
– Ты ведь сам этому не веришь, – возразила она. – Ты говорил, что матушке тоже придется покинуть Англию. И у тебя даже возникала мысль, что она может состоять в сговоре с тем человеком.
– Я только спросил, возможно ли такое.
– И я сказала, что нет. А теперь я должна признать: да, очень даже возможно. В глубине души я спрашивала себя: а что, если она не пленница, а соучастница? И только ее попытка подсказать их местонахождение убедила меня в обратном. Но, с другой стороны, она рассказала шантажисту обо мне. Ведь ничего бы не случилось, если бы она не распускала язык.
– Тогда мне следует быть ей благодарным, так как в противном случае я никогда бы тебя не встретил.
Отрешенность исчезла из взгляда Аманды. Ее настроение немного улучшилось.
– Согласна. Говорят, и из самого страшного зла иногда рождается добро.
Он жестом пригласил ее лечь рядом с ним, обнял и привлек к себе.
– Ты устала после долгого путешествия, и от этого мрачные мысли давят на тебя, Аманда. Поспи, и все пройдет. Завтра мы поселимся в гостинице получше, и я найду способ отогнать от тебя все мрачные мысли.
Аманда закрыла глаза.
– Спасибо Габриэль. Я тоже благодарна судьбе, что встретила тебя.
Через несколько минут она задремала. Он дождался, пока она уснет, и вернулся в свою комнату, сел и открыл портативный письменный столик, разложил чернила и бумагу и написал короткое письмо сэру Джеймсу Макинтошу, инициатору закона об уголовной реформе в палате общин, где объяснил, что по причинам, которые он не может назвать, будет лучше, если его имя не станут упоминать в связи с усилиями, направленными на изменение уголовных законов. Он перечислил пэров, проявивших интерес к названным законам, после чего подписал и запечатал письмо.
Аманда шла рядом с экипажем. По просьбе дамы они остановились, чтобы она могла выйти и размять затекшие ноги.
Экипаж медленно ехал рядом. Лэнгфорд скакал на лошади сзади.
– Мне следовало подумать о том, что тебе захочется поразмяться, – сказал он. – Надо было захватить лошадь и седло для тебя.
– Это было бы неудобно. К тому же я не обучена верховой езде.
– Очень непредусмотрительно со стороны твоих родителей.
Возможно, он прав и с их стороны это действительно было упущением. Она могла представить себе ситуации, когда вору нужно побыстрее скрыться, и лошадь в подобном случае – лучший вид транспорта.
– Мы это поправим, – продолжил он. – По меньшей мере я научу тебя держаться в седле, даже если ты и не станешь профессиональной наездницей.
Это было не первое обещание, которое он давал за последние несколько дней. Вчера их разговор тоже перешел на практические темы.
Умеет ли она готовить? Очень немногое, но достаточно, чтобы не умереть с голоду.
А переодевалась ли она в кого-нибудь еще, кроме пастушки? Нет, до того момента в этом не возникло нужды.
Учили ли ее защищаться?
Этот вопрос заставил Аманду задуматься над всеми остальными. Она поняла: Лэнгфорд пытается удостовериться, что она, оказавшись в одиночестве, не будет полностью беззащитна, что у нее есть навыки выживания в любых жизненных условиях, после того как покинет Англию.
– Сегодня вечером мы не будем останавливаться в гостинице, – сказал он, когда день начал клониться к вечеру. Они оба сидели в экипаже. – Здесь, в Сомерсете, у меня есть поместье. Оно называется аббатство Линингстон. Мы остановимся там, а затем, когда поймем, куда же все-таки направляемся, продолжим путь в Девоншир.
