– Ты совершаешь большую ошибку, рассчитывая на этого человека. Ты для него никто, он передаст нас полиции вместе с теми данными, которыми благодаря тебе он располагает в избытке.
– Он обещал мне не делать ничего подобного, и я верю ему.
Мать возвела глаза к небесам, словно в мольбе о терпении.
– Он что, твой первый любовник? Если так, то я вынуждена сообщить тебе, что мужчины…
– Он не первый мой любовник. И я не дура, мама. Я не заблуждаюсь ни по поводу мужчин, ни по поводу человечества вообще, ни по твоему поводу в частности. В конце концов, меня научили оценивать людей. Я многое поняла, слушая, как вы с папой разрабатываете свои воровские проекты.
Миссис Уэверли покраснела. Но не от смущения, а от гнева.
– Если тебе не дорога твоя жизнь, то по крайней мере позволь мне позаботиться о своей безопасности.
Аманда придвинула стул к двери и села.
– Ты останешься.
– Понимаю… Я сменила одну тюрьму на другую. Моя собственная дочь…
– Давай без сцен, мама! Мне очень дорого дается сегодняшний день, и я не хочу, чтобы ты еще больше усугубила мое испытание. Ты будешь нужна здесь. Мы не сможем обвинить Ярнелла и Притчарда в похищении, если ты исчезнешь. А теперь, пожалуйста, оденься. Скоро принесут завтрак. Мы перекусим и будем ждать, когда джентльмены нас пригласят.
Глава 27
Притчард приоткрыл веки и был так поражен увиденным, что глаза его мгновенно широко открылись.
– Если вы хотите денег, то у меня их нет.
Габриэль стоял с левой стороны кровати, Страттон – с правой.
– Нам не нужны ваши деньги, – произнес Габриэль. – Мы пришли не для того, чтобы вас грабить. Нам требуется лишь ваше присутствие.
– Мое присутствие? Кто вы такие, черт бы вас побрал?
– Два друга мистера Ярнелла.
– Он прислал вас, потому что я не добрался до его дома вчера? Я бы, конечно, доехал, но лошадь слишком устала. Едва дотянул до гостиницы, потому решил отдохнуть и завершить путешествие сегодня. Чем и займусь немедленно, поэтому, если вы не возражаете…
Он откинул одеяло.
– Не торопитесь. Более того, мы предпочли бы, чтобы вы пока оставались в постели, – сказал Габриэль. – Может быть, вам принести завтрак? Страттон, пошлите на кухню за завтраком.
Притчард снова накинул одеяло.
– Раз мне нужно оставаться в постели, то я еще подремлю, если не возражаете.
– Не возражаем. Не так ли, Страттон? Тем не менее мы все равно закажем завтрак и разбудим вас, когда его принесут.
Притчард кивнул, закрыл глаза, и вскоре захрапел.
– Он очень напоминает мне Брентворта, – задумчиво произнес Страттон.
– Возможно. Когда он выехал?
– В восемь. И уже скоро должен вернуться.
Страттон прошел к маленькому столику, сунул руку в карман сюртука и достал пистолет.
Габриэль удивленно уставился на него. Беззаботность Страттона в обращении с оружием, вероятно, объяснялась его большим опытом дуэлянта. Из них троих только он участвовал в поединках.
– Мы же решили не брать оружие, – заметил Габриэль и тут же вспомнил, что Страттон ни разу не высказал вслух согласия.
– А я и не собираюсь стрелять. Если Ярнелл не совершит никакого безрассудства, пистолет мне не понадобится. – Он опустился в мягкое кресло. – Ярнелл производит впечатление обозленного человека, который убедил себя в том, что его обвели вокруг пальца и унизили до такой степени, что он сам готов пойти на преступление ради мнимой правды. Мы не должны подвергать смертельной опасности наши жизни из-за его извращенных представлений о справедливости.
– Ну хотя бы не размахивай перед ним пистолетом. Нам не стоит провоцировать перестрелку, если ее можно избежать.
– Он будет у меня под сюртуком. – Страттон наклонил голову и прислушался. – Слышу чьи-то шаги на лестнице. Скорее всего Брентворта. На этом этаже, кроме нас, никого нет. Жилец из соседнего номера выехал еще на рассвете.
Дверь открылась, и вошел Брентворт. Он внимательно посмотрел на спящего Притчарда, затем перевел взгляд на пистолет, а потом повернулся к Габриэлю.
– Он скоро прибудет. Я не смог противиться желанию понаблюдать, как его экипаж выедет за ворота, затем поскакал галопом сюда. Письмо, по-видимому, сработало, так как он отправился один.
– Возможно, он пока не знает об исчезновении миссис Уэверли. Еще очень рано, и, если дамочка имеет привычку поздно вставать, прислуга, видимо, не заходила к ней.
– Давайте исходить из предположения, что ему уже все известно, – возразил Страттон.
Брентворт подошел к кровати и склонился над Притчардом.
– Сладко спит. Вы его не будили?
– Будили, но когда он услышал, что мы от Ярнелла и будем ждать здесь прибытия его кузена, решил снова вернуться в объятия Морфея, – пояснил Габриэль.
– Должно быть, он просто идиот.
После этих слов наступила тишина, но не полная: громкий храп Притчарда оглашал комнату. Лицо Брентворта мрачнело при каждой новой трели спящего.
– Чудовищная симфония, – пробормотал он.
– Теперь, я надеюсь, ты сочувствуешь мне? – с издевательской улыбкой спросил Страттон.
– Я так не храплю!
– Ты храпишь гораздо громче. И когда ты женишься… Учти: если твоя жена будет настаивать на том, чтобы ты покидал ее постель сразу же после выполнения супружеского долга, поймешь, что я был прав.
– Никто ни на чем не будет настаивать, я уйду по собственной воле. Человеческие существа крайне непрезентабельны по утрам. Нельзя просыпаться рядом с кем-то. Даже если этот кто-то ты, Страттон. И в особенности, если этот кто-то – ты.
– Если ты женишься по любви, твое мнение изменится, Брентворт. Или если запутаешься в какой-нибудь по-настоящему серьезной любовной истории.
– Я счастлив, что ты все еще продолжаешь блуждать в тумане восторженных чувств по отношению к своей жене, Страттон. Надеюсь, что твой восторг продлится по крайней мере еще год. Мы с Лэнгфордом другого склада, так что вряд ли сможем отдать свое сердце без остатка какой-либо женщине и уж наверняка ни при каких обстоятельствах не потеряем из-за нее голову.
– Вы с Лэнгфордом? Принимая во внимание наши нынешние обстоятельства, мне кажется, ты можешь говорить только за себя.
Брентворт резко повернулся и уставился на Габриэля.
– Ты ошибаешься.
– Он протащил нас через всю Англию из-за нее, – заметил Страттон. – Ты можешь вспомнить хоть одну другую женщину в его жизни, ради которой он пошел бы на что-то подобное?
Брентворт еще пристальнее взглянул на Габриэля.
