С самого рождения смерть преследовала меня по пятам: отец, мать, Анриетт, монастырские сестры, друзья со «двора чудес», бедняжка Мишу… Меня столько раз пытались сжечь, заколоть, отравить… Смерть Клода стала последней каплей, и теперь я по-настоящему осталась совсем одна.
Но довольно! Отныне никакой жалости! Истинная наследница рода Баттиани должна научиться выносить приговоры и в случае необходимости сама же их исполнять – без слез, без сожалений, без чувств.
Вздернув подбородок, я прикрепила к поясу шпагу и твердым шагом присоединилась к команде. Скрестив руки на груди, я бесстрастно следила за всем, что происходило на моих глазах.
Украшать реи покойниками никто больше не собирался, эта участь коснулась только капитана вражеского корабля, после непродолжительных мучений переставшего дергаться и безвольно повисшего над нашими головами. Оставшихся пленников со связанными за спиной руками привязали к канатам за ноги и сбросили за борт, где им предстояло несколько часов волочиться за двигающимся полным ходом кораблем. После такого, как правило, не выживали: пленники либо захлебывались водой, либо становились добычей хищных рыб, привлеченных запахом крови, сочащейся из многочисленных ран.
– Поднять паруса! – скомандовал капитан. – Смотрящего – на бак! Полный вперед!
Красавец «Смерч», подобно ангелу смерти расправив паруса-крылья, понесся вперед, в то время как за его спиной, взметая в небо яркие языки пламени, горели оба вражеских корабля, которые после недолгого обсуждения было решено отправить ко дну. Сильно поврежденные, они требовали огромных средств на ремонт и переделку, для чего необходимо было убрать лишние межпалубные переборки, снизить уровень квартердеков для создания открытой боевой площадки, срезать баки. Кроме того, требовалось оснастить борта дополнительными портами для пушек и отверстиями для ружей, а несущие элементы корпусов усилить в разы для того, чтобы они могли выдерживать увеличенные нагрузки. Подобный балласт не входил в планы команды, поэтому, собрав пушки с порохом на обеих палубах, с помощью нескольких метких выстрелов с борта «Смерча» еще недавно угрожающие нашей жизни корабли были принесены в жертву богу морей с целью задобрить старика, чтобы он послал попутного ветра нашим парусам.
Все было кончено. За бортом еще какое-то время были слышны голоса мучавшихся, но на них никто не обращал внимания. Вскоре затихли и они.
– Прощай, Клод. Прощай, мой друг, – прошептала я, до боли в глазах вглядываясь в горизонт. – Ты отомщен. Что же касается меня, то обещаю тебе, что, несмотря ни на что, обязательно выживу и расплачусь со всеми своими врагами сполна. Клянусь!
* * *
Записав последние расчеты, Патрис отложил перо и захлопнул судовой журнал. Потирая переносицу, он подошел к распахнутому окну каюты и полной грудью вдохнул морской воздух. День клонился к закату. Пробили восемь склянок, а значит, пора было заступать на вахту. Потягиваясь и расправляя плечи, Патрис бросил взгляд в сторону пустого гамака, одиноко покачивающегося в такт все усиливающейся качки. Надвигался шторм. Но его больше беспокоила не способная в любую секунду разбушеваться стихия, а девушка, которая, подобно статуе из слоновой кости, вырезанной непревзойденной рукой мастера, застыла возле одного из бортов. Оставалось лишь догадываться, какой шторм свирепствовал в ее душе, так как внешне она никак не проявляла никаких чувств.
Не двигаясь с места, она пропустила завтрак и обед, к которым ее настойчиво звал кок. Патрис начинал уже всерьез беспокоиться за сохранность ее рассудка, и, как бы ему это не претило, у него оставался только один способ вывести ее из этого состояния. Недолго думая, капитан покинул каюту и широким шагом отправился на поиски брата, которого нашел на нижней палубе в компании одного из матросов, объясняющего новичку, как правильно вязать узлы.
– Ренард, я вас искал…
Велев следовать за собой, он привел его на верхнюю палубу, где, кивнув в сторону девушки, понизил голос:
– Она там с рассвета. Никого не видит и не слышит. Вы упоминали об особых отношениях, установившихся между вами… Надвигается шторм, нужно увести ее в безопасное место.
Ренард удивленно посмотрел на брата. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы не понять: Патрис влюблен в Шанталь, и это могло обернуться настоящей катастрофой для всех троих.
– Вы… вы хотите, чтобы я…
– Вот именно, Ренард. Уверен, она послушает вас.
– Боюсь, что вы ошибаетесь, – грустно улыбнувшись, Ренард покачал головой. – Я разочаровал ее, а она не из тех, кто прощает предательство. Будет лучше, если это сделаете вы сами.
Патрис подобного не ожидал. Проводив изумленным взглядом фигуру понуро удаляющегося брата, он вновь посмотрел на девушку, которую в этот самый момент окатил с головы до ног фонтан из соленой воды. Море волновалось не на шутку, но даже оно не могло заставить упрямую пассажирку покинуть палубу, она лишь крепче схватилась за перила и, запрокинув голову назад, с наслаждением подставила лицо освежающим брызгам.
Очарованный картиной, представшей его глазам, Патрис замер, но в следующий миг от сильного удара волны о борт его самого едва не опрокинуло вниз головой. Не мешкая, он бросился вперед и, схватив здоровой рукой девушку повыше локтя, заставил повернуться к себе лицом:
– Что вы здесь делаете? Надвигается шторм. Немедленно отправляйтесь в каюту и запритесь покрепче, если не хотите быть смытой за борт.
– Оставьте меня в покое, – последовал незамедлительный ответ, как если бы девица находилась не на его корабле, а в собственной гостиной, где отбивалась от ухаживаний придворных щеголей, наперебой прославляющих прекрасные глаза принцессы.
Ее глаза и вправду были завораживающими. Изумрудные в обычное время, сейчас они приняли оттенок штормового моря и так и грозили поглотить целиком нежеланного собеседника. Чувствуя себя нерадивым юнцом, которого только что незаслуженно отчитали, Патрис рассвирепел. Не хватало еще, чтобы какая-то девица, пусть и королевских кровей, указывала, что и как ему делать там, где он – сам Бог и хозяин! Да как она смеет разговаривать с ним подобным образом, когда сама проникла на его судно обманом? Или недостаточно того, что он едва не спился по ее вине и вышел в море с неопытной командой, подвергая себя и остальных неминуемой смерти?
Впившись пальцами в тонкое плечико, он грубо оторвал ее от поручней и толкнул на пол палубы. Не давая возможности вскочить, он придавил тяжелым сапогом рассыпавшиеся по деревянному настилу волосы и, не обращая внимания на убийственные взгляды и грозное шипение разъяренной фурии, навис прямо над ней:
– Ты осмелился перечить мне, щенок! Я – капитан этого корабля, а не какой-то паршивый юнга, который строит из себя королевскую персону! Тебя, как и всех остальных, наняли для службы, так что выбирай: или ты немедленно и беспрекословно выполняешь приказ своего командира, или в кандалах проведешь остаток пути до Тахмиля, где я продам тебя в команду другого капитана, не такого лояльного, как я!
