О-о-о, я многое могла бы сказать. Например, то, что он – жуткий зануда. И вечно найдет к чему придраться. И глупых правил у него как у дурака фантиков.
Но такой радости я Алинке не доставлю. Не дождется! Нужно ответить, что он довольно приятный человек, четко ставит задачи, не допускает бардака, в котором можно потеряться. Отличный босс, о котором можно только мечтать. Я уже вдохнула, чтобы все это выдать, но неожиданно для себя выпалила совсем другое:
– Он… Он очень симпатичный.
– Симпатичный? – переспросила Алинка таким тоном, что я едва не схватилась за голову. Ну, сейчас начнется! – В самом деле, он тебе понравился?
Конечно, понравился! Как мухе на стене нравится хлопушка. И кто меня тянул за язык? Теперь она не отстанет.
– Вообще-то я имела в виду его деловые качества! – попыталась выкрутиться я.
– О-о-о, и какие же деловые качества у него «очень симпатичные»? – продолжала куражиться Алинка.
Нет, разговаривать с ней в последнее время совершенно невозможно!
– Алина, давай в другой раз созвонимся, – буркнула я. – Мне завтра очень рано вставать.
– Это точно, – злорадно поддакнула она. – Привыкай, теперь тебе всегда вставать очень рано, независимо от того, во сколько ты легла. Предупреждаю, сегодня была только демоверсия, дальше будет еще хуже. Но если босс симпатичный, это не так уж и важно, правда?
Язва египетская, а не подруга!
– Спокойной ночи, – отчеканила я и отключилась.
Поставив телефон на зарядку, я сердито стукнула кулаком подушку. Симпатичный, а?! И откуда это выскочило? Я ведь вовсе не считаю его симпатичным. Вообще. Ни капли.
Я растянулась на постели и почти мгновенно заснула.
⁂
– Оксана, куда его поставить? – спросила я, покачивая в руке журнал, так и пролежавший всю ночь на столе. – Я списала расходы.
– У босса завизировала? – отозвалась та, неохотно оторвалась от экрана и посмотрела на меня поверх монитора.
– Нет… – растерялась я.
Насколько мне помнится, вчера про визирование не было сказано ни слова. Только про доверие своим работникам. Или тут одним доверяют больше, чем другим?
– Вперед! – Оксана кивнула на кабинет босса. – Заодно почту захвати.
Я послушно взяла протянутую мне красную папку, присоединила ее к журналу и направилась к двери. Каблучки задорно цокали по мрамору, платье приятно холодило кожу. Ух, как же, оказывается, здорово чувствовать себя на работе человеком, а не штатной единицей в жутком пиджаке!
– Можно, Александр Анатольевич?
Александр Анатольевич молчал, затаившись в недрах полутемного кабинета: жалюзи почему-то были опущены, а свет не горел. Только голубоватый глаз компьютера светился, да в узкую щель под жалюзи пробивался тощий солнечный луч.
– И долго вы будете там стоять? – раздался низкий глухой голос, от которого я вся покрылась гусиной кожей.
Что еще за ерунда? Сердясь сама на себя, я решительно приблизилась к начальственному столу.
– Вот почта, – я плюхнула перед боссом красную папку. – Вот тут я вчера записала расходы, – я положила сверх красной папки журнал, раскрыла его и ткнула пальцем в последнюю строчку. – Завизируйте, пожалуйста.
– Завизируйте… – эхом отозвался низкий голос, в котором появилась надтреснутая хрипотца.
В позвоночнике стало щекотно, волосы на затылке знакомо встали дыбом. Я сглотнула и осторожно обернулась. Босс смотрел вовсе не туда, куда ему показывали. Он смотрел на мои губы…
Я невольно облизала их, его глаза полыхнули жаром и встретились с моими. О боже… Они были так нереально близко, что дух захватывало. Темно-зеленые, бездонные словно омуты, затягивали в свою глубину, где клубилось нечто запретное, тайное, томительно-сладкое, пугающее и желанное одновременно. Хотелось глядеть в них, не отрываясь, тонуть без всякой надежды на спасение…
Стоп! Куда меня понесло?! Немедленно опомнись, идиотка! Он – босс, я – секретарь. И все! Никаких омутов и прочей чепухи! Это неприлично и…
Что «и» я додумать не успела. Мужская горячая ладонь нырнула между коленок и поехала вверх, приподнимая подол. Я испуганно дернулась и развернулась. Надо было отшатнуться, или запротестовать, но… Я замерла, не в силах отвести взгляд от его сумасшедших глаз, и молчала, покорно позволяя делать с собой все, что он захочет.
Обе его руки обхватили мои ноги под коленями и заскользили по паутинке тонюсеньких чулок, по голой коже над ними, бесстыдно задирая ткань платья, пока она не повисла хомутом на талии. Он провел пальцами вдоль резинки трусиков туда, обратно, снова туда… Подцепил ее и медленно, очень медленно потянул вниз.
Я зажмурилась, обмирая от бесстыдства происходящего. Сердце колотилось все сильнее, грудь потяжелела, соски вытянулись, распирая шелк лифа. По телу растекалась лихорадочная слабость, а в голове крутилась одна единственная мысль: сейчас, вот сейчас он будет смотреть туда… И трогать… А мне… А мне до смерти хотелось почувствовать его руку между ног, большую крепкую мужскую руку…
Он рывком спустил трусики на бедра и хрипло выдохнул. И этот горячий выдох опалил низ живота, окончательно лишил разума. Меня затрясло от адской смеси стыда и возбуждения, из пересохшего горла вырвался не то всхлип, не то писк.
Он грубо сжал мои ягодицы, укусил за живот… Я тесно сдвинула бедра в какой-то инстинктивной попытке спрятать самое сокровенное, будто это могло ему помешать. Он сунул руку между бедер, ребром ладони провел по расселине между складочек, сильно надавил на пульсирующий, налитый кровью бугорок. Я изогнулась, дурея от ярких, острых, болезненно-приятных ощущений. Мужские пальцы задвигались, потирая, сминая, терзая нежную плоть. Я тяжело дышала, все шире раздвигая ноги, стараясь плотнее прижаться к его руке. И закусила губу, едва удержав гортанный вскрик, когда он резким толчком вонзил в меня пальцы.
Это… ни на что не похоже.
Это… порочно, распутно, непристойно…
Но так упоительно сладко…
Его руки были везде…
Одной он брал меня снизу, грубо насаживая на свою ладонь, второй впивался в ягодицы, мял набухшие груди, безжалостно сдавливая соски. И оказалось, что это именно то, что мне было нужно. Не нежность и ласка, а животная страсть, грубая, первобытная, властная, сводящая с ума.
Все тело горело, из горла рвались развратные вскрики и стоны, я кусала губы, чтобы не завопить во весь голос, балансируя в полушаге от ослепительного блаженства. Голова кружилась, кровь мчалась по венам, грохотала так, что звенело в ушах. Все сильнее звенело, громче…
Живот свело судорогой, я вскрикнула и…
И распахнула глаза. Не сразу поняла, где я и что происходит.
Ни работы, ни босса, ни кабинета. Над головой белел знакомый потолок спальни, на тумбочке надрывался будильник. Тело ломило, низ живота больно резало.
