– Сам доберусь, – отказался он от помощи.
Настаивать Инга не стала, и это даже немного оскорбило Илью.
Холод в машине показался Илье промораживающим. Не сразу получилось побороть дрожь. Да и потом, когда салон немного прогрелся, Илью продолжало знобить и колотить изнутри. Еще через какое-то время он понял, что ни в какую аптеку заезжать не будет – глаза отказывались держаться открытыми, а в голове пульсировало все сильнее. Сейчас ему нужен сон. Как говорила мама в детстве: «Сон – лучшее лекарство!».
Глава 11
– Купите эти лекарства. Я написал, как их принимать… Давайте ему побольше жидкости и сбивайте температуру…
– Температуру сбить не получается уже три дня. Что я только не делала…
– Ну что вы хотите! В организме вашего мужа идет воспалительный процесс. Отсюда и температура. Попробуйте облегчить его состояние холодными обертываниями. На градус, да собьете…
– А не станет ему от этого хуже?..
– Ну разве я бы вам посоветовал этот способ, если бы не был в нем уверен?..
Маленькая Инга подглядывала из-за угла за разговором доктора и мамы. А в комнате остался лежать бледный и очень слабый папа. Три дня назад он вернулся с работы и сказал, что заболел. Мама уложила его в кровать, и больше он не вставал. Как мама ни уговаривала, кушать папа отказывался. Ему все время было холодно, и мама укрывала его несколькими одеялами. Доктор ее за это отругал и велел проветривать комнату больного. А ведь на улице мороз, зима же! А еще папа сильно кашлял, и Инга видела, что ему становится все хуже.
– Мам, а папа не умрет? – спросила она, когда мама вернулась из аптеки.
– Не говори ерунды! – отругала ее мама. – Врач сказал, что он быстро поправится, и выписал вон сколько таблеток.
– Мам, а что такое хрипы в груди?
– Это от кашля… Ты же слышишь, как папа кашляет? Врач сказал, что у него обструктивный бронхит – так болезнь называется…
Это название болезни врезалось в память Инги на всю жизнь, как что-то очень страшное. Позже, когда повзрослела, она поняла, что тогда врач неправильно поставил отцу диагноз. Что в его случае требовалась срочная госпитализация. И умер он через сутки после визита врача от двухстороннего воспаления легких.
На следующий день Инга проснулась раньше мамы и первым делом заглянула в комнату, где лежал отец. Там его не было – в мужчине, что лежал на кровати с белой маской вместо лица, она не узнала отца. И больше он не кашлял…
– Господи! – Инга спрятала лицо в ладонях, прогоняя из тела мелкую дрожь. Трусость завладела ею целиком, поглотила с головой. Эта проклятая трусость, преследующая ее всю жизнь. Только в те моменты, когда заболевал кто-то из близких, она и наваливалась на Ингу. И бороться с ней не получалось. Трусость рождала инертность, парализовала не только тело, но и мысли.
Она сидела в ледяной машине и не замечала холода. Даже завести двигатель забыла.
Илья уехал домой полчаса назад. Добрался ли он благополучно? Ведь она видела, в каком он состоянии. Почему не отвезла его, не настояла на своем? Виновата трусость, будь она проклята! Она же мешала сейчас поехать к нему. И даже не мешала, а запрещала.
Пять лет назад у мамы на глазах Инги случился сердечный приступ. Если бы не соседка, которая зашла в этот момент и вызвала скорую, то и маму Инга потеряла бы. Сейчас она чувствует себя хорошо, но тогда врач сказал, что успели они вовремя. Они, но не она. Она тогда опять была во власти ненавистной трусости.
Что же делать? Дрожащей рукой Инга достала из сумочки телефон. Набрала номер Ильи, но он не ответил – она слушала длинные гудки, пока не отключилась. В воображении тут же стали появляться картинки одна страшнее другой. Что если он попал в аварию, потеряв сознание за рулем? Или он доехал до дома, вышел из машины, но не добрался до двери. И сейчас замерзает на колючем морозе… Или уже дома ему стало еще хуже… Перед глазами сразу же всплыло лицо отца – такое, каким запомнила его Инга в смерти.
– Дура! – зло процедила она сквозь зубы и сжала телефон так сильно, что тот едва не раскрошился в руке. – Дура! – повторила, уже роясь в телефонной книге. Решение пришло само, и Инга зацепилась за него, как за спасительную соломинку.
⁂
– В этот ресторан я заезжаю на ужин, когда хочется настоящей итальянской кухни. Ты же любишь итальянскую кухню? – помог Макар сесть Полине за стол, мысленно ругая себя, что не поинтересовался этим вопросом заранее.
Мало кто не любит многообразие паст и прочие кулинарные изыски итальянцев, но все же… Вдруг Полина одна из немногих.
– Люблю, – с улыбкой отозвалась девушка, и вздох облегчения не заставил себя ждать.
– Вот и отлично! – занял Макар свое место напротив нее за небольшим круглым столиком у окна, откуда открывался шикарный вид на город. Ресторан этот располагался на десятом этаже высотки, и панорама города была одной из его главных фишек. – А могу я тебе порекомендовать мое любимое блюдо?
– Ну конечно! – кивнула Полина.
Сегодня она Макару казалась особенно хорошенькой. С минимумом косметики на лице, с яркими и чуточку уставшими глазами, с улыбкой на пухленьких губках… Так, не о том он думает, не о том.
– Тут очень вкусная лазанья! У шеф-повара есть какой-то секрет в приготовлении этого довольно популярного блюда. Говорю без прикрас – такой лазаньи ты больше нигде в городе не отведаешь.
– Согласна на лазанью! Оказывается, я сильно проголодалась.
Ну вот какая еще девушка признается в этом так открыто? Макар едва сдержал сентиментальную улыбку, понимая, что с каждой минутой Полина нравится ему все больше.
Они сделали заказ. К лазанье еще попросили подать салат с помидорами черри, руколой и пармезаном. Полине Макар заказал белое сухое вино, а себе – вишневый сок.
– А ты живешь с родителями? – задал Макар вопрос, решив узнать побольше об этой девушке. Пока он знал только, что она заканчивает архитектурный факультет.
– Нет, мои родители в другом городе. А живу я в общежитии.
Даже так? Вот уж не подумал бы…
– А братья, сестры у тебя есть?
– Нет, я у мамы с папой одна, – рассмеялась Полина, и Макар сразу понял, что в семье у нее царят любовь и понимание, что с родителями у Полины отличные отношения. С каким-то особенным теплом она про них говорила. И глаза принимались уютно мерцать.
Даже немного завидно стало, что не мог сказать того же про свою семью.
– А ты… с кем-нибудь встречаешься? – спросил Макар о главном, о чем уже давно собирался поинтересоваться, да все подходящего момента не подворачивалось.
– Нет! – тряхнула Полина волосами. – Как-то не срослось ни с кем, – очень просто добавила, и Макар понял, что тема эта ее совершенно не смущает, и никакого подвоха в ней она не видит.
