Почувствовав это, девчонка отнюдь не стеснялась, да она и вообще не считала себя особо стеснительной:
– Знаете, моя карета перевернулась. И я упала в грязь! В самую глубокую лужу, брр! Платье, конечно же, пришлось выбросить… я надела костюм слуги…
– Вам очень идет, фройляйн! Нет, в самом деле.
– Да? Спасибо… И все же хотелось бы наконец… Вот ткань…
– О, прекрасный выбор, милая девушка! Прекрасный. Ах, какой цвет… как он идет к вашим волосам… к глазам… А ну-ка давайте-ка снимем мерку…
– Мерку? Ах, да… Мне раздеваться?
– Ну, что вы, фройляйн!
Марта сунула руку в висевший на поясе кошель.
– И сколько возьмете за свои труды?
– Обычно я беру пять талеров…
– Вот вам семь. Но платье надо сшить за ночь! И еще – пеньюар… Да! Не подскажете, где можно купить чулки? Ну, такие, знаете, прозрачные, с подвязками…
Важно поклонясь, портной приложил руку к сердцу:
– Не извольте беспокоиться, милая дама. Я все устрою. И в самом лучшем виде… А вот, повернитесь-ка… ага, так…
Снимая мерку, ушлый работник иглы, конечно же, облапал девушку во всех местах, но лишнего себе не позволил, а то, что все же позволил, вовсе не выглядело неприятным.
Слугам в харчевне отдельных покоев не полагалось, да и вообще свободных покоев не имелось – все заняли беженцы. Пришлось заночевать в карете, что особых проблем у Марты не вызвало – все ж таки карета-то была – дормез, от французского слова «дорми» – спать, так что ночь девушка провела с удобствами, да и вообще, покуда все складывалось неплохо, если не считать того, что денежки таяли с каждым днем, как снег на жарком апрельском солнце. Впрочем, дева об этом не переживала нисколько: вот еще, считать каждый талер, когда совсем скоро у нее будет целое состояние! Будет, будет – уж в этом-то Марта не сомневалась ничуть. Как и в том, что Лихой Сом от нее никуда не денется.
Да! Вечером еще случилась драка. Прямо тут, во дворе, меж крестьянскими телегами и дормезом. Собственно, шум начался еще в харчевне, послышались крики, ругань – а потом развеселая компания вывалила во двор, крича и награждая друг друга отменными тумаками.
Судя по одежке – дрались простолюдины, да и не было в харчевне постояльцев из благородных, если не считать мифическую «хозяйку» кареты. Из-за чего там перессорились драчуны, бог весть, Марту сие, честно сказать, не интересовало. А вот на саму драку девушка пялилась во все глаза – хоть какое-то развлечение. Впрочем, не она одна – любопытствуя, во двор выскочил вислоусый толстяк – хозяин постоялого двора, а за ним – и другие – не дерущиеся – постояльцы и слуги. Всем было интересно, все с азартом болели, бились об заклад:
– Два против трех на вон того лысого!
– А я на парнягу! Нехудо дерется.
– Давай, давай, лысый! Наваляй ему! Дай ему в ухо, дай…
Марте тоже понравился молодой парень: бился ловко и на рожон зря не лез. Удары наносил наверняка, расчетливо и даже как-то подловато… хотя – это кому как покажется. Да и сам был весь из себя – красавец! Почти как портной Иегуда Рубинштейн. Правда, портной – брюнет, а этот – блондин, статный такой, высокий, сильный.
Ага! Вот схватился с толстяком – тем еще верзилою! Хватанули друг друга по сусалам, разбежались… Лысый вдруг вытащил нож!
– Эй, эй! – немедленно заорали зрители. – Нечистая игра! Нечестно!
– Все честно! – неожиданно обернувшись к ним, блондин тоже выхватил нож – из-за голенища. – Сморите-ка…
Что-то сверкнуло… Ловко, без замаха, парень метнул нож – пришпилив рубаху лысого к узорчатой дверце дормеза!
– Ай! – запоздало крикнула Марта.
Зрители аплодировали. Вытаскивая нож, хмуро улыбнулся и лысый:
– Здоров ты кидать! Однако… мог ведь и в сердце?
– Мог, – парень спокойно кивнул, голубые очи его смотрели на всех откровенно и прямо, на губах играла улыбка… вдруг показавшаяся Марте какой-то неискренней, напускною, натянутою, словно венецианская карнавальная маска.
Хотя, с другой стороны – чего к улыбке цепляться-то? Улыбка как улыбка. Мало ли кто как улыбается?
– Всем пива! – всплеснув руками, громко объявил хозяин харчевни. – Всем, кто дрался, ага…
– Вот это – славно! – драчуны радостно заорали, захлопали друга друга по плечам. – Славно!
– Из-за чего драка-то вышла? – шмыгнув носом, поинтересовался один из слуг – шепелявый малый со свернутым набок носом и бледным вытянутым лицом.
Лысый верзила посмотрел на него и хмыкнул:
– Из-за чего, из-за чего… Да не из-за чего! Просто вышло так, понял?
Очень быстро все скрылись в харчевне… все, кроме блондина – присев на ступеньку дормеза, тот устало вытянул ноги…
– Славно ты дрался! – приоткрыв дверцу, улыбнулась Марта… вернее – смазливый парнишка-слуга, каким она сейчас выглядела.
– Хо! – обернувшись, парень удивленно прищурился. – Ты кто еще?
– Я-то слуга, а вот ты кто?
– Больно ты любопытный, как я погляжу! – в голосе блондина явно просквозила досада. – Что? Следишь, выспрашиваешь?
Девушка не успела спрятаться – миг, и сильные холодные пальцы схватили ее за ухо:
– А ну-ка, вылезай, потолкуем!
– У-у-у-у… – Марта скривилась от боли. – Пусти-и-и-и…
– Признавайся! Зачем за мной следишь?
– Да не слежу я! Просто… Да пусти же ты, дьявол! Просто я оставляю службу… и моя хозяйка, благородная женщина, ищет другого слугу… Вот я и подумал… Подумал, что ты, может быть…
– Ищет слугу, говоришь? – парень явно задумался… улыбнулся… – А что ж? Коль сойдемся в цене… Можно и послужить, можно. Где, говоришь, твоя хозяйка-то?
– Утром встретишь ее на этой карете у дома Иегуды Рубинштейна, портного. Знаешь, где это?
– Ну да!
– Смотри, не перепутай. А сейчас – прощай. Иди, пей свое пиво.
– Постой… – блондин удивленно вскинул брови. – Ты не пошутил насчет кареты-то?
– Да какие уж шутки! Такой слуга, как ты, как раз моей госпоже и нужен. А уж жалованьем она тебя не обидит. Да, зовут-то тебя как?
– Иво…
Утром, едва забрезжил рассвет, благополучно сбежавший от возмездия шпион Иво Вирдзинь, как и договаривались, остановил карету у дома портного. Остановил, спрыгнул с козел и разочарованно хмыкнул. Вчерашний мальчишка, похоже, его надул. Шикарная с виду карета на поверку оказалась старым скрипучим дормезом, да и лошади оставляли желать лучшего. Что и говорить – не рысаки, да уж! Неужто и с жалованьем сорванец обманул? Хотя насчет жалованья-то нужно говорить с хозяйкой… Да какая разница! Лишь бы отсюда выбраться, добраться бы до Риги… или еще куда, где нет русских… Ох ты ж, пресвятая дева! Однако…
