– Помочь? Ах, ну да… я согласен… Только вот мне кажется – надо поскорей убираться отсюда…
– Не сомневайся, мы так и поступим. Только прежде сладим одно важное дело. Капитан ночует где всегда?
– Да там…
Выбитое окно угрюмо чернело сразу же за кустами. Оставив Марвина на стреме, пленница подтянулась на руках и заглянула в комнату… В углу, на соломенном тюфяке, раскинув руки, храпел Лихой Сом… которого хотелось тут же убить! Придушить или заколоть собственным кинжалом. Марта так бы и сделала – да побоялась шума – Лихой Сом был не из тех, с кем проходят подобные штуки. Тем более что главная цель оказалась совсем-совсем рядом, в буквальном смысле – достать рукой! Ну, не рукой, так палкой – длинный купеческий кафтан разбойничьего атамана валялся почти у самого окна.
– Марвин, а ну-ка, дай сюда алебарду, – обернувшись, азартно шепнула девчонка.
У парня округлились глаза:
– Ты хочешь его…
– Нет, я еще с ума не сошла… Да дай ты уже! Ага… Вот так… потихоньку…
Миг – и вожделенный кафтан оказался в руках пленницы!
– Ага…
Еще миг, и из-под распоротой прихваченным из риги ножом подкладки показалось нечто… небольшое, с руку… какая-то дощечка…
– Ух ты! Золото! – ахнул мальчишка.
– Тсс! Это икона. Я видела такие у русских.
– Да тут и драгоценные камни…
– Ага-а… Вот что! Иголка с ниткой есть?
Жемчужно-серые глаза Марты светились от предчувствия жуткой аферы…
– Иголка с ниткой всегда со мной, – похвалился Марвин, он вообще бы парнем аккуратным. – Вот, за полою… Тебе платье зашить? На!
– Ага… платье… Делать мне сейчас больше нечего… – девчонка облизала пересохшие губы. – Вот что! Ну-ка метнись в ригу и поищи там обрезок доски… примерно подходящий по размеру. Там много валялось, я видела.
– Так ты хочешь…
– Беги уже!
Нужный обрезок сыскался быстро, и столь же быстро Марта зашила его под подкладку разбойничьего кафтана, который тут же вернула владельцу, с осторожностью закинув в окно.
– Ну, вот, – подмигнув напарнику, девушка весело улыбнулась. – Теперь если они станут нас искать – так не слишком ретиво. Пока… По крайней мере, фора у нас есть! Ну, что, уходим?
– Наконец-то! – с облегчением бросил Марвин. – Только, боюсь, мы не сможем прихватить лошадей – их охраняют.
– И не нужно, – старательно пряча иконку, Марта фыркнула. – Прогуляемся и пешком. Думаю, здесь не так уж и далеко до моря.
– Нет-нет, не очень далеко.
* * *
– Господин майор! – двое парней с алебардами переглянулись, не то чтобы очень уж удивленно, но так – как будто бы встретили доброго знакомого.
– Ланс! Йозеф! – присмотревшись, Бутурлин узнал своих ополченцев, Игнвара Брамса, розовощекого толстяка пивовара, и его всегдашнего напарника и дружка – сутулого портняжку Йозефа Ланса.
– А вы чего здесь?
– Так, по вашему же приказу – патрулируем!
– А вы не у ворот Святого Якобы должны быть? – убрав шпагу в ножны, задумчиво промолвил риттер.
Тощий Ланс тут же кивнул, еще более сутулясь:
– Там и должны были… Только нас дежурный офицер в порт отправил. Говорит, у ворот народу и так порядком, а в порт корабли каждый день, пьянки да драки.
– Про драки это ты правильно сказал, – Никита Петрович наконец-то сделал шаг в сторону и указал на убитого. – Вон… уже какая-то сволота нашего ополченца убила! Небось, в драке…
– Ого! – удивленно присвистнул толстяк Ингвар. – То-то я и говорю – тут, в подворотне, шум какой-то. А Йозеф мне – послышалось, послышалось…
– И вовсе я ничего такого не говорил, – бравый портняжка обиженно скривил губы. – Я, господин майор, наоборот даже…
– Это очень хорошо, что вы здесь! – склонившись над трупом, Бутурлин зябко потер руки. – Знаете его?
Парни дружно подошли ближе:
– Это же… это же Кристиан! – розовощекий Брамс почесал чисто выбритый подбородок.
– Ну да, он, – меланхолично согласился портняжка. – Приказчиком был… кажется, у «черноголовых». А потом его оттуда за что-то выперли. Темное дело! Может, отомстили?
– Ой, да кому он нужен-то? – Брамс хохотнул с некоторым цинизмом. – Говорят, этот бедолага еще в кости поигрывал… да не совсем честно. Вот его и…
– Ну, вот что, хватит болтать! – деловито приказал «риттер фон Эльсер». – Тащите его в мертвецкую… ну, туда, к пятом батальону…
– Да мы знаем, господин майор.
– Очень хорошо, что знаете. Исполняйте!
Парни подхватили тело…
– Господин майор… а в рапорте что писать? – обернувшись, вдруг спохватился Йозеф. – Дежурный офицер… он ведь потребует…
– Пишите, что сами нашли… случайно, – подумав, бросил риттер. – Меня не указывайте. Не хочу, чтоб думали, будто по портовым кабакам шляюсь.
– Понятно, господин майор! – бросив труп, пивовар браво выпятил грудь и приложил руку к сердцу. – Можете не сомневаться, мы – могила! Верно, приятель?
– Точно!
Могила-то могила… В своих ополченцах майор не сомневался. Только вот и начальник местного сыска генерал-майор Густав Хорн тоже не пальцем деланный! Если он послал соглядатая за кем-то следить и этот соглядатай вдруг был найден убитым – это наводило на совершенно неприятные для Бутурлина мысли. Как скоро весть об убитом дойдет до Хорна? Вероятно, уже завтра… Да, пока патрульные напишут рапорт, доложат – к концу смены… А утром уже – да. И какие выводы будут сделаны? Время-то военное, на месте генерал-майора можно бы и провести превентивный арест, посадив подозреваемого – фальшивого риттера фон Эльсера – под замок, просто так, на всякий случай. Наверняка Хорн именно так и поступит, и начнет производить дознание – а там уж все методы хороши.
Уходить! Давно пора уходить, тем более не сегодня-завтра русские воска все же пойдут на штурм. Пойдут, пойдут – никуда не денутся! Да, к вечеру надо доложить господину коменданту о судовой росписи посыльного корабля – посмотреть, проверить. Шведы ждали подкреплений, и судовая роспись – это как раз то, что нужно! Достаточно ценные сведения, очень даже пригодятся для штурма. Значит, проверить… и уйти с первой же вылазкой!
Дернув шеей, Никита Петрович нервно покусал губы и решительно зашагал к причалам. Пробившееся сквозь облака солнце золотило верхушки корабельных мачт, на отходящих судах матросы поднимали паруса. Глянув на них, Никита Петрович невольно усмехнулся, он давно уже, еще с Ниена, еще издали определял, кому принадлежит корабль. По цвету парусов – запросто. Если светло-коричневые, как вон у той шебеки – это англичане. В Англии паруса – льняные, либо с примесью пеньки… А этот вот флейт – определенно голландский… или французский – они парусину отбеливают, и получается такой цвет – грязно-белый. А вот эта… Хм…
