Да и не нужно это. Одного взгляда на вервольфа хватает понять, что он скорее готов меня сожрать, чем трахнуть. Злится. Не знаю, почему я это знаю. Но точно злится.
И злость его дошла до точки кипения.
Поэтому, избавившись от белья и обхватив себя руками, я опускаю взгляд в пол, неприятно холодящей ступни. Я предпочитаю рассматривать собственные руки, застрявшую под ногтями землю. Оказывается, замечаю это не только я.
— Зачем ты ездила на кладбище?
— Чтобы в очередной раз сказать Дэну, какой он ублюдок. А ты почему не сказал мне про похороны?
— Ты была бы там лишней.
Я вскидываю на него глаза и в глубине его взгляда читаю ответ. Да что там читать? И так все понятно — родители Дэнвера попросили, чтобы меня «забыли» пригласить на такое торжество.
— Ты не имел на это право. Я любила его не меньше их, даже больше.
Доминик сжимает челюсти так, что на его лице ходят желваки.
— Разве ты от него не отказалась? Так же, как его родственнички.
Удар его слов попадает прямо в цель, и я бросаюсь на него с кулаками. Конечно же Экрот перехватывает меня раньше, чем я успеваю выцарапать ему глаза, удерживает за руки и вдавливает в свое тело, отчего у меня сбивается дыхание.
— Дэнвер действительно был ублюдком, — цедит он мне в лицо. — Не по происхождению, по состоянию души и своим поступкам. Ты любила не его, Шарлин, а секс с вервольфом. То, как ты отзываешься на меня, прямое тому доказательство.
— Я не отзываюсь на тебя!
Вот теперь его ладонь ложится на мое горло, он властно притягивает меня к себе.
— Ты можешь дальше играть в игры, вот только никогда не смей мне врать! Поняла?
— Я честна с тобой, — почти рычу я.
— Так будь еще честной и с собой, — говорит он, смягчив тон, и очерчивает пальцами мою ключицу, обхватывает ладонью грудь, сдавливает сосок.
Я зажмуриваюсь, потому что все, что он проделывает со мной, мне неприятно. Точнее, я хочу, чтобы это было неприятно. Мерзко. Грязно. Каким еще оно должно быть? Чего я точно не хочу, так это откликаться на прикосновения Доминика. Тянуться за ним. Особенно, когда он нарочно так нежен.
Я сжимаю зубы, только чтобы не подаваться вперед, когда он касается живота, водя горячими пальцами по кругу.
— Ты ловишь кайф от боли?
— Что? — Я распахиваю глаза широко-широко, чтобы убедиться, что не ослышалась. — Нет!
— Тогда почему ведешь себя как бесова мазохистка?
— Я не мазохистка!
— Хорошо, как бревно.
— Я не…
— Что я только что говорил про ложь? — В его голос добавляется угроза. — Неужели не можешь даже попробовать наслаждаться процессом?
— Не хочу.
Он же сам хотел правды!
— В условиях сделки не было такого, чтобы я этим наслаждалась.
Доминик отпускает меня так резко, что заставляет неосознанно пошатнуться.
— Значит, тебе нужен стимул?
— Стимул?
— Еще одна сделка. Видишь ли, меня не устраивает, что женщина рядом со мной похожа на привидение. Поэтому я предлагаю тебе заняться сексом не потому, что ты должна мне, а потому что хочешь этого. И если окажется, что мы друг другу не подходим, я прощу тебе долг.
У меня голова кругом. От волнения и таких новостей.
— Ты откажешься…
— Нет, с моей стороны все будет в силе. Но тебе больше не придется приходить ко мне.
— И что я должна сделать?
— Ни разу не кончить за всю ночь.
В чем подвох? Хотя его даже искать не нужно! Я возбуждаюсь от звериной сути вервольфов, а Доминик — вервольф. Пусть я не получила удовольствия в прошлый раз, но, когда он ласкал меня в лимузине, была близка к тому, чтобы кончить.
Это заранее проигрышная сделка.
Точнее, Доминик уверен в этом.
А я? Готова сдаться ему без боя?
Ведь если выиграю, сорву большой куш. Если проиграю… На этот раз лучше сразу все обсудить!
— Если я не соглашусь? — Я складываю руки на груди, хоть немного прячась от его взгляда, но смотрю на него прямо.
— Тогда я все равно буду трахать тебя до тех пор, пока ты наконец не признаешь, что меня хочешь.
— Или пока не разберешься с лжеальфой, — напоминаю я.
— Это случится раньше. Сегодняшней ночью.
Какой быстрый!
— Допустим, я соглашаюсь, но выигрываешь ты. Как это отразится на гарантиях предыдущей сделки?
— Наш прежний договор останется в силе, и мы оба начнем получать удовольствие от происходящего.
И слишком самоуверенный!
Я прикрыла глаза, размышляя. Да, я возбуждаюсь от близости с вервольфами. До того как Дэнвер изменил мне, я любила секс. Но Доминик меня пугает, подавляет своей силой, а его деспотические замашки бесят до зубовного скрежета. И этот взгляд, которым он будто заклеймил меня.
Последние дни так вымотали мне все нервы, истощили морально и физически, что единственное, чего мне хотелось, — это в душ и свернуться клубком на постели. Какое тут будет либидо? Не факт, что я вообще смогу возбудиться!
— Как ты поймешь, что я кончила или нет?
— По запаху, Шарлин. Уверен, аромат твоего экстаза еще более восхитительный. У тебя не получится меня обмануть.
Ну конечно! Кажется, вервольфы все фетишисты на запахи.
— Я думала, что у нас честная сделка.
— Так и есть.
— Не совсем.
Доминик сдвигает брови и прищуривается.
— Справедливым будет, — продолжаю я, — если твое условие будет распространяться на нас двоих. Проиграет тот, кто кончит первым.
Как тебе такое условие, вервольф? Откажешься или рискнешь? Ты даже не скрываешь, что хочешь меня.
— Я согласен, — кивает он после секундного раздумья, и теперь моя очередь вскинуть брови. А этот… волк еще и улыбается, напрочь опровергая собственные слова о надоевших играх. — А ты?
Не в моих правилах так просто сдаваться, тем более в теле уже проснулся адреналин, побуждающий действовать. Сейчас я не загнанный в западню зверь и все решаю сама.
— Я тоже согласна. Но для начала хочу принять душ.
И придумать план, как соблазнить Доминика и при этом не соблазниться самой.
— У меня есть идея получше, — говорит он, протягивая мне раскрытую ладонь, и я понимаю, что наша сегодняшняя битва уже началась.
— Сам оближешь меня с головы до ног?
— Заманчиво. — Вервольф делает вид, что задумывается над моим предложением. — Может, позже.
