Стало тоскливо и одиноко. Хотя почему стало? Надо признать, брат всегда был и оставался единственным родным человеком Виту в этом мире. Ни отец, которого убили, ни Ю, что готовилась стать женой мальчика, ни люди, населяющие Ледяной город, не станут Соколову по-настоящему близкими. Только Вовк, а он сейчас находился в бессознательном состоянии. А шествующий позади толпы Вит оказался предателем по отношению к собственному брату… И мальчика не покидало ощущение, что предает он сам себя.
Очевидно, день не заладился с самого начала, с того момента, как заступающему на вахту Виту не понравились черные облака, очень похожие на предвестников чего-то ужасного. Потом – одинокий альбатрос и присоединившиеся к нему зеленые твари, кровавая битва… А далее, как во сне, было все хуже и хуже.
Сначала состоялся разговор с лекарем, осмотревшим Вовка. Неутешительный диагноз, поставленный врачом, лег тяжким грузом на плечи Вита. И с этим грузом он отправился к очнувшемуся брату, который рассказал, что он опять все вспомнил, добавил кое-что интересное и новое и вынудил Вита дать обещание. И тот, чувствуя себя виноватым, согласился выполнить волю мальчика – хотя бы для того, чтобы доказать самому себе, что он не предал брата, и заглушить голос разгулявшейся не на шутку совести. А потом состоялся жесткий разговор с Киром, который слышать ничего не хотел о «последнем желании Вовка, спасшего город», а, наоборот, лелеял мечту заполучить, наконец, Вита в семью. В итоге Кир выгнал мальчика из города со словами: «Да что я вожусь с этими Соколовыми?! Были бродягами, бродягами и помрут! Вали, давай, на все четыре стороны, а о Ю забудь! Навсегда забудь! Я не приму тебя обратно, выздоровеет твой брат или нет. Вали, и больше назад – ни шагу! А твоего брата я вышлю тебе навстречу, как только он поправится, пока же ваша Зорька слегка поработает. Будет своими воплями зверей распугивать. И это… Не смотри на меня так, Вит! Не смотри! Я – Кир, и я иду на поводу у твоей странной семейки уже второй год! Сначала отец твой мне отказывал, теперь – ты. Больше такого не будет!»
И не стало…
Вит попрощался с братом, положил Каина ему на грудь и велел пауку присматривать за Вовком. Попросил врача помочь близнецу, но лекарь развел руками, мол: чем могу, тем помогу. Он и так сделал много: не дал мальчику умереть. И со словами «Скоро вернусь!» Вит ушел из Ледяного города.
Белая пустыня расстилалась перед мальчиком, лишь далеко-далеко вдоль береговой линии поднимались жидкие деревца. Ничего – дойдет, а там по дороге легче будет. Вит отправился исполнять волю брата пешком – тому сейчас и теплый кунг, и опасный паук, и диковинная корова нужнее. Взял парень лишь отцовский АК-74 и «гвоздатую» дубину, а на спину подвесил несколько пик. Легкий мешок с немногочисленными съестными припасами повесил сверху. Все равно до Ярославля недалеко, успеет обернуться за неделю.
Вит пнул серо-зеленый труп падальщика. Мертвые твари в изобилии валялись на льду Рыбинского водохранилища – следствие недавней бойни. А все-таки Вовк с его странностями опять подвел их под монастырь. Вот зачем было убивать всех тварей вокруг? Сожрали бы они детей, и никаких проблем! А теперь…
Просто лютая срань!
Чувство одиночества вновь охватило мальчика. Вит даже не стал оборачиваться на тающий в морозной дымке горизонта Ледяной город. Зачем? Кира можно понять, но он поступил несправедливо! Зачем изгонять их с Вовком? Зачем? И Ю… Вит не хотел, чтобы она из-за него ругалась с отцом. Он не встанет между Киром и его дочерью. Никогда! Сходит в Ярославль, вернется, поможет брату, вернее… двум! И уйдут они навсегда из Ледяного города. Ну их! Пусть крутятся сами в своих дурацких рыбацких общинах! А для мальчиков – свобода! Свобода и охота – до конца их дней!
Вит, хромая, взобрался на берег, с яростью втыкая носы ботинок в жесткий снег. Вылез на дорогу, определил направление и побрел в сторону Ярославля. Унылые полуразрушенные здания вокруг – Рыбинск, или то, что от него осталось. И хотя все это время рядом находились люди, городу, кроме разграбления, это не принесло ровным счетом ничего. Люди, как и раньше, только пользовались, брали от окружающего мира все, что можно, и выжимали его досуха. Склады постепенно пустели, дома без ухода разрушались, а звери потихоньку обживали новые угодья и строили в городах свою странную и необычную жизнь.
Вит остановился напротив того самого комбикормового завода, откуда сегодня велось управление силами зеленых. Высокая и несимметричная башня с темными, пустыми окнами. У широких ворот сидели волколаки, но они отступили во тьму, едва увидев мальчика. Видимо, у неведомой твари на сегодня лимит монстров был исчерпан.
– Вот бы это здание разнести к ядреной фене… – пробормотал Вит, пытаясь придумать хоть один способ, как это можно провернуть, и обернулся. Странный звук донесся со стороны водохранилища. Странный, но смутно знакомый. Где-то мальчик его уже слышал…
Снегоход «Тайга Варяг 500». Черт! Такой был только у Ю! Ей можно! Для нее снегоход собрали из тысяч неработающих, найденных на складе Рыбинского завода. Неужели она сюда за ним приехала? Зря… Он уже все решил!
Сплюснутый и обтекаемый черно-белый мотоцикл на санях и ленте взобрался по пригорку, раскидывая в стороны снег, в считаные секунды долетел до мальчика, лихо развернулся рядом и затих. Вит уже готов был дать отпор: Ю явно нервничала или даже гневалась – резкие движения девочки говорили об этом. Она вскочила со снегохода так стремительно, что сомнений не осталось – гнев наполнил Ю до краев.
– Ты! – Она быстро подошла, снимая горнолыжные очки, и резко ткнула пальцем в кожаной перчатке ему в грудь, нависнув при этом над мальчиком. Вы когда-нибудь видели четырнадцатилетних девочек? Они всяко выше тринадцатилетних пацанов, а иногда даже пятнадцатилетних. Яркие голубые глаза сверкнули гневом, и она повторила: – Ты – урод! Детеныш самого облезлого, самого вонючего кроля! Ты – липкое и зеленое дерьмо вашей этой… коровы Зорьки! Ты!.. Отродь! Нет… Хуже! Меня еще никто и никогда так не обижал!
– Ю, ты все сказала? – спросил Вит, сглотнув поднявшийся к горлу ком. – А теперь садись на снегоход и езжай домой. Я не вернусь.
– Я-то поеду! Поеду! – Девочка погрозила Соколову пальцем и вдруг вновь ударила в грудь, но уже кулаком. Потом еще и еще. Вит пошатывался, но терпел. Он ждал, когда Ю выпустит пар. – Я, сука ты такая, поеду! Только вот ты… ты, падла неблагодарная… Ты…
Она неожиданно остановилась и опустила руки и голову. Вит молча смотрел, пока у девочки не затряслись плечи, а потом характерные всхлипы не подсказали Соколову, что Ю плачет.
– Ты это… – Вит не знал, что в таких случаях делают с девочками. Он хотел успокоить Ю, но боялся что-то еще в ней сломать, как сломал только что. – Ю… Не надо…
– Не надо, говоришь? – взвыла вдруг она и посмотрела сырыми и красными глазами на мальчика. – Не надо? А сам бросаешь меня! Где логика? Где?! Ты поступаешь, как последняя отродь… Ненавижу!
– Ю… Я… Я это…
– Что? Не знаешь, как отмазаться? А?
– Меня твой отец прогнал! Мне надо сделать дело, а он не пускал сначала, а потом… потом, можно сказать, выгнал…
