– Боги не ждут! Они не договариваются! Они никого не жалеют и не слушают! Боги сами творят, что им заблагорассудится! Вы это понимаете?
– Да! Да! Понимаем!
– Тогда почему в Иваново вас не уважают? Почему варвары в Рыбинске не приносят вам рыбу и мясо в качестве даров? И почему дети из «Приюта забытых душ» до сих пор не наказаны за бунт? А?!
Мужики замолчали. Им нечего было на это ответить. Они бы и рады были повоевать да подчинить себе новых людей и территории, вот только старый атаман все время откладывал подобные действия на потом, как, например, отложил поход на «Приют».
– У вас был слабый атаман! – громко подытожил Спасс, мигом сняв ответственность с простых мужиков. – Он не считал вас богами! Он держал вас за простых работяг, он не хотел делиться с вами сокровищами и драгоценностями. Он не хотел брать вас с собой на Олимп! – в толпе согласно закивали. – И что? Что в итоге? А то, что такие, как она, – Спасский указал пальцем на Сову, – чихать хотели на ваше превосходство и исключительность!
Зал взорвался негодованием, а лжемайор довольно продолжал:
– У вас хотят отобрать богатства и ваше исключительное положение! Если не пошевелитесь, вас перестанут считать богами, вас скинут с Олимпа, о вас навсегда забудут, и вместо Ярославля вы будете скитаться по выжженной войной пустыне и кормить расплодившихся животных. Вам это надо?
– Нет! Нет! Не надо! Не надо! – кричала раздосадованная толпа. А Спасский умело подогревал мужчин.
– Тогда я – ваше спасение! Я – тот атаман, что приведет вас обратно на Олимп! Вы будете великими! Вы вернете «Приют»! Вы захватите аборигенов в Рыбинске! Вы накажете ивановских! Вы договоритесь с нефтяниками Севера и будете привозить оттуда свежую нефть, а здесь построите завод для переработки, и бензин потечет рекой. Новый! Очищенный! Самой высокой пробы! Самого высокого октанового числа! Хотите вы этого?
– Да! – взревела толпа. Вверх взметнулись руки, полетели шапки, и кто-то даже выстрелил из калаша. – Да! Да! Хотим!
– Вы станете самыми великими октановыми богами отсюда и до Уральских гор! Вас будут бояться даже в Москве! Пусть прячутся в своих норах, как крысы, пока вы будете жить, как боги! И скоро они будут приходить к вам и просить немножко мазута, чтобы протопить вечно сырые и холодные туннели, где гуляет невыносимый ветер, солярки для своих дрезин и бензина для генераторов электричества, потому что московские крысы не могут в темноте без света, а без октановых богов они скоро не смогут этот свет добыть! Понимаете?! Вы это понимаете?!
– Да-а-а! – взревела толпа.
– Вы – избранные! Понимаете?
– Да-а-а!
– Вы – октановые боги нового бензинового мира, который мы с вами построим на останках старого!
– Да-а-а!
– И начнем сегодня! – Спасский так увлекся, что звук заработавшего неподалеку двигателя лишь подзадорил его. – Слышите? Так звучит двигатель возмездия! Я распорядился подготовить автомобили и бензовоз! Сегодня мы возьмем реванш у маленьких чертенят из «Приюта». А для начала принесем в жертву эту мерзкую женщину, которая не считала вас за богов!
Толпа экзальтированно взревела, когда Спасский достал из-за пазухи пистолет и пошел к Сове.
– Мы ее пристрелим! – пообещал новый атаман, поднимая оружие к голове девушки. – Мы таким образом покончим с затянувшейся черной полосой для нефтяников! Вы меня слышите? Вы мне верите? Вы меня поддерживаете?
И после каждого вопроса толпа кричала «Да!», а Спасский сильнее прижимал ствол пистолета к голове Совы, которая смотрела на мужиков исподлобья.
«Дайте шанс, уроды! Дайте шанс…»
– Атаман! Атаман! – прервал речь лжемайора вбежавший дозорный. – Там…
– Что? – Спасский нахмурился, когда увидел взволнованного и испуганного дозорного. – Говори!
– Там… это…
– Что?! Что! Что!!! – закричал Спасс в исступлении. Что-то вдруг пошло не по его сценарию.
– Там угнали бензовоз, – выдохнул дозорный. – Перебили всех на вышках и угнали его.
– Тогда почему ты еще жив? – зло рявкнул Спасский, отвел пистолет от Совы и выстрелил в дозорного. Его порядок, выстраиваемый годами, опять рушился, и он не мог позволить этому случиться. И сейчас лжемайору было все равно, заденет ли он кого еще, кроме дозорного. Вокруг убитого образовалось пустое пространство, а помещение погрузилось в тишину. Только что ликовавшие мужики в удивлении смотрели на нового атамана. Они чувствовали его рвущуюся наружу звериную ярость, которой прежде за мужчиной не замечали, будто Спасс все два года, что жил в Ярославле, скрывал свои чувства. А тот быстро расхаживал туда-сюда рядом с троном, потом остановился и заорал:
– В погоню! Все в погоню! Догнать и отобрать! ЖИВО! Иначе не быть вам богами! Иначе не властвовать вам над землями вашими! Иначе сдохнете, как гусеницы, так и не взлетев!
Мужики сорвались с мест, ведь им понравилось быть октановыми богами, а богов никто не должен унижать угоном транспорта! В зале никого не осталось, кроме атамана, Федора Ковыля с пятью охранниками, Совы, которую бросил конвоир, и толпы женщин, тихо жмущихся к стенам. В помещении повисла долгая пауза, во время которой было слышно, как на улице один за другим заводятся автомобили и уезжают следом за бензовозом.
– Спасибо! – прошептала Макаренко и улыбнулась – она знала, что это Руслан дает ей шанс. Ее услышал Спасский, зло оглянулся, и взгляды девушки и мужчины встретились, скрестились, словно шпаги, сверкнули, как световые мечи, и рассыпались снопом искр. Сова резко нырнула в толпу женщин, которые в панике заверещали и заметались по залу, а Спасский поднял пистолет и стал стрелять вослед убегающей девушке. Его не волновало, что вместо нее он убил и ранил трех местных. Когда Сова исчезла в проходе, он взбешенно заорал:
– Догнать! Найти! Догнать, найти и убить суку!
План Спасского сыпался и рушился, словно песочный замок под воздействием ветра. А Макаренко улыбалась и все дальше уходила по узким и кривым коридорам деревянного лабиринта. Она чувствовала себя здесь, как в джунглях рядом с домом в Вологде. Слишком много тут мест, где можно спрятаться и нанести страшный удар по врагу, тем более что благодаря Руслану врагов осталось… если считать с Ковылем и самим Спассом, семь. Женщины не в счет, они скорее воздержатся, чем станут охотиться на Макаренко.
Осталось решить проблему связанных рук. Сейчас непозволительно было тратить время на перетирку веревки о какую-нибудь доску. Придется найти что-то другое, чтобы освободить руки. Конечно, Сова может и ногами положить семерых врагов, но с руками будет быстрее и надежнее. Да и Спасский – опасный противник. Для него надо придумать что-то покруче, чем одни ноги. За размышлениями Макаренко нос к носу столкнулась с женщиной. Голые грязные плечи, круглое чумазое лицо, испуганные глаза – лет двадцать, не больше.
– Держи, это жертвенный. Особо смелые аборты делают. Употреби с пользой, – быстро проговорила девушка и сунула что-то в руку Сове, а потом быстро исчезла в лабиринте из досок.
