— Не знаю, тут не подписано.
Девчонки смотрели на коробку с предвкушением. Да мне и самой не терпелось попробовать шоколад из кондитерской Лавиж. Не зря же о нем известно на всю Империю. Стоит ли говорить чем мы занимались до самого отбоя. Да, сладкое есть на ночь вредно, но кто же нам запретит?
Глава 7
То ли съеденный накануне шоколад, то ли прогулка по Лавиж, но что-то определенно повлияло на настроение Дженьи. Она перестала на меня дуться, правда и тему раздора мы больше не затрагивали. Но все-таки утром меня ожидал неприятный сюрприз, и преподнесла его мне напарница. Оказалось, что сегодня у Дженьи законный отгул на пол дня. И она решила, что именно после обеда и воспользуется прекрасной возможностью отдохнуть. Тем более что на «Оливии» была зона отдыха и для обслуживающего персонала. Не такая роскошная, конечно, как у обитателей апартаментов, но все же. Пока мы с ней прибирались у пассажиров и приводили в порядок их одежду, напарница меня наставляла:
— После обеда меня заменит Раилья. Да, да. Держись с ней осторожно. Она, конечно, в гладильной тебя не запрет, но подставить перед пассажирами или перед старшей горничной может. Чтобы показать какая ты неуклюжая, нерасторопная и все такое. Она еще надеется занять твое место. А я, если честно, не хочу её в напарницы. От нее всего можно ждать.
Да, успокоила. И так-то на душе после случая с гладильной было не спокойно, а теперь еще и Раилья в напарницах. Кстати, окно в подсобке починили. Происшествие со мной было признано случайностью, и чтобы подобного не случалось, все неисправности устранили.
До обеда обошлось без происшествий. А вот когда Дженью сменила Раилья, я постаралась поменьше пересекаться с новой напарницей. И поначалу это мне удавалось. Но удача не могла сопутствовать мне постоянно. Старшая горничная вызвала меня к себе и «обрадовала»:
— Господин Терис Лакрис просит подняться к нему.
— Зачем? Дженья утром всё убрала.
— Что значит зачем? Значит, есть какое-то поручение, — при этом старшая горничная фыркнула так, будто я наивно подумала, что могу понадобиться известному ювелиру для чего-то другого, не связанного с моими прямыми обязанностями. Больно надо.
И, конечно же, на третьей палубе я увидела Раилью, которая порхала между шезлонгами. Впрочем, Терис тоже находился здесь же, а не в своих апартаментах. Я подошла к ювелиру, который задумчиво что-то рисовал в своём блокноте.
— Господин Лакрис, старшая горничная передала, что вы желали видеть меня?
Терис рассеянно оторвал взгляд от блокнота, но при виде меня всю его задумчивость как ветром сдуло. Глаза загорелись, на губах появилась широкая улыбка:
— Да! Желал. Мне необходимо с вами побеседовать.
Раилья крутилась поблизости, бросая любопытные взгляды в нашу сторону. Ага, я сейчас разговоры начну вести, а напарница побежит жаловаться, что я пристаю к пассажирам.
— Господин Терис, если старшая горничная узнает, что я беседую с вами, меня будут ждать неприятности. И моя напарница, которая внимательно наблюдает, первая нажалуется.
А что делать, приходиться выдавать вот такую неприятную действительность. Не могу же я не объяснить господину Лакрис, почему так настойчиво отбиваюсь от его бесед. Терис повернул голову и посмотрел на Раилью, которая зачем-то вздумала поправлять пустые шезлонги, которые никому не мешали. Она сразу почувствовала его взгляд и кокетливо улыбнулась. Ну и кто тут правила нарушает? Терис жестом подозвал Раилью, та подскочила с угодливой улыбкой:
— Господин Лакрис?
— Я, кажется, оставил свои очки в ресторане. Не могла бы ты сбегать и спросить у официантов?
— Сейчас узнаю, господин Лакрис.
Раилья бросила на меня заносчивый взгляд и убежала.
— Ну вот, теперь нам никто не помешает, Марилья. Садись.
Терис продолжал улыбаться и не испытывал неловкости за свой обман. Но он явно не понимает, что позволено горничным, а что нет.
— Господин Лакрис…
Он легко вскочил на ноги:
— Понял, понял. Сделаем вид, что любуемся видом за бортом?
Мы подошли к перилам и он небрежно положил на них левую руку. Я же стояла, как и положено приличной горничной: глаза вниз, руки аккуратно сложены на переднике.
— Марилья, я хочу, нет, я прошу тебя подписать контракт с Ювелирным домом Лакрис. Я давно ищу модель для новой коллекции, и ты прекрасно подходишь.
Всё таки Дженья была права. Надо было проситься на первую палубу мыть коридоры.
— Господин Лакрис, мне лестно ваше предложение, но я просто горничная. Я не знатного происхождения и вряд ли смогу достойно исполнить обязанности модели.
— Марилья, для меня при подборе модели, не имеет значения ни происхождение, ни род деятельности девушки. Главное, в тебе есть то, о чем я думал, создавая коллекцию. Этого не объяснить словами. Имеет значение взгляд, поворот головы, улыбка, цвет кожи и волос. И если ты согласишься, у тебя появится отличный шанс изменить свою судьбу. Ты же знаешь о том, что модель получает не только славу и известность, но и солидный гонорар?
— Да, господин Лакрис. Я читала статью в Имперском вестнике. Но мне, кажется, вы ошибаетесь насчет меня.
Терис стал серьезным, взгляд проникновенным:
— Марилья, я никогда не ошибаюсь. Что тебе мешает согласиться и попробовать?
Хороший вопрос. Но чтобы ответить на него, мне пришлось бы рассказать всю свою историю. А этого делать я не собираюсь ни при каких обстоятельствах.
— Господин Лакрис, а я могу подумать?
— Разумеется. До окончания путешествия у тебя есть время. Но знай Марилья — одно твое слово и ты сменишь униформу горничной на более достойную форму служащей Ювелирного дома Лакрис. И продолжишь путешествие на «Оливии» в более комфортных условиях.
Звучит заманчиво. Но дело именно в том, что мне не выставлять себя напоказ надо, а скрыться с глаз и затаиться года на три. Пока мне не исполнится двадцать один год.
Тут на палубу вышла Виржинья. Она огляделась вокруг, словно раздумывая, где ей лучше разместиться. Места была предостаточно — многие пассажиры сидели в ресторане, где помимо вкусной еды можно было подобрать компанию, чтобы разыграть карточную партию. Путешествие длится уже не первый день, и многим наскучил океанский простор, чтобы любоваться им с утра до вечера. Вот и госпожа Ревисс, видимо, решила почитать спокойно у себя в спальне. Виржинья оказалась предоставлена сама себе. У меня невольно возникла жалость к девушке. Ей бы сейчас находиться в обществе своих подруг, а не быть компаньонкой грубой и несдержанной на язык престарелой аристократки.
Виржинья прошла мимо нас и встала возле перил чуть поодаль. Вроде бы и нет ей дела до меня и ювелира, но напряженная линия плеч и полуоборот в нашу сторону натолкнули меня на мысль, что компаньонке захотелось подслушать наш разговор. Поля её шляпы прикрывали лицо, и я не могла видеть выражение глаз Виржиньи, зато я видела прикушенную губу.
