— Почему? — голос резкий, непримиримый.
— Из-за некоторых обстоятельств, семейных.
Терис уселся на одну сторону софы и указал рукой на другой край:
— Садись и рассказывай. Нет таких обстоятельств, которые нельзя было бы изменить.
Я повиновалась. Присела на краешек и вздохнула:
— Господин Лакрис, мне восемнадцать лет. И пока мне не исполнится двадцать один, я буду находиться под властью отца. У нас с ним непростые отношения и он, если я приму ваше предложение, воспользуется этим в своих целях. Гонорар он потратит по своему усмотрению, а мою известность использует для своей выгоды. Я нисколько не преувеличиваю. Отец уже пытался выдать меня замуж за человека старше его самого. Поэтому я отказываюсь от контракта модели.
Я бросила осторожный взгляд на Териса. Я не пыталась его разжалобить, излагала свои обстоятельства ровным голосом без плаксивых ноток. А ювелир осушил бокал до дна и просто спросил:
— Это все твои обстоятельства?
— А разве этого мало? По закону отец имеет полное право распоряжаться моей жизнью…
Терис расслабленно откинулся на спину и посмотрел на меня со снисхождением:
— Марилья, у дома Лакрис лучшие во всей Империи юристы. Неужели ты думаешь, они не найдут способ уладить этот вопрос?
— Но как его можно уладить?
Терис небрежно взмахнул рукой:
— Уверен, есть способ. Например, ты можешь сниматься для каталога под другим именем. Даже если твой отец увидит твои снимки, он не сможет доказать, что это именно его дочь.
— Сомневаюсь, господин Лакрис. Я читала в газете о прежних моделях. Уверена, журналисты сами докопаются до истины, и отцу не придется ничего доказывать.
— Хорошо. Тогда еще вариант: ты можешь выйти замуж. Фиктивно. Заключишь брачный контракт, в котором пропишешь все условия и будешь сама себе хозяйка. А когда исполнится двадцать один просто разведешься. Подходит?
— Но ведь фиктивному супругу нужно будет заплатить, а я всего лишь горничная.
— Марилья, подпиши контракт, и мои юристы решат все твои проблемы. Зачем тебе забивать этим свою голову?
— А зачем вам решать мои проблемы? — я осмелилась задать этот вопрос, потому что разговор пошел совсем не так, как я предполагала. Я действительно не понимала, зачем богатому и известному ювелиру решать проблемы какой-то горничной.
Терис протянул руку и коснулся кончиками пальцев моего подбородка. Подсел ближе и быстрым движением вытянул из прически несколько шпилек, позволив моим волосам небрежно распуститься по плечам. Я невольно отстранилась, но Терис сделал успокаивающий жест рукой, словно говоря, что мне нечего бояться.
— Марилья, ты живое воплощение той, кого я представлял, создавая эту коллекцию. Для меня найти именно ту самую, это цель к которой я иду каждый раз. И ничто меня не остановит. Ты будешь моей моделью. Я решу все твои проблемы. Я не хочу давить на тебя, у нас еще есть время. Подумай. Что ты теряешь и что ты получишь взамен. А сейчас ступай.
Остаток вечера я думала о словах Териса. Его предложение стало еще заманчивей, потому что фиктивный брак решал проблему целиком и полностью. Но тут я зависела от ювелира, что мне не очень нравилось. Сама расплатиться с фиктивным супругом я могла только будущим гонораром. Но смысл тогда вообще становиться моделью, если выгоды мне от этого не будет? А вдруг из меня не получится модель и Терис разорвет контракт, что тогда я буду делать? Получается, я должна полностью довериться Терису Лакрис и его юристам. Но тогда я должна признаться, что никакая не Марилья Донгас, а самозванка. И как к этому отнесется Терис? С одной стороны, я не совершила ничего ужасного: никого не убила, Марилья сама отдала мне свой пропуск. Я добросовестно исполняю обязанности горничной. Но вдруг Терис, узнав правду, откажется от своей идеи? Или ему все это не важно и он закроет глаза на мой обман? Ну и как это узнать, не рассказав ему правды? Есть о чем подумать…
Наверное, я слишком погрузилась в размышления, несмотря на то, что руки продолжали выполнять привычные обязанности. Убрать, разложить, собрать посуду, отнести. Очнулась я только, когда порыв ветра обдал мою спину ночной прохладой. По времени ночь еще не наступила, но после обеда все небо затянуло облаками и уже вечером стало темнее обычного. Ни одной звезды не было видно, и за бортом судна, там, куда не дотягивался свет фонарей, стояла густая темнота. Граница между водой и небом была совершенно незаметна. И стоя на палубе и вглядываясь в непрозрачную мглу, можно было представить, что «Оливия» парит в воздухе. Воспользовавшись пустынной третьей палубой, я некоторое время так и стояла возле ограждения, вглядываясь в ночь, которая так нежданно окутала все вокруг.
Неожиданно нахлынуло тревожное ощущение. Будто я не одна в этой темноте. Я невольно обернулась, но никого не увидела. Ряд пустых шезлонгов, свет фонарей. Я снова повернулась лицом к океану, но волшебная атмосфера исчезла. Вместо нее осталась тревога. Ладно, значит пора идти к себе в каюту. На сегодня слишком много впечатлений.
Я пошла через палубу, по направлению к трапу, чтобы спуститься вниз. На какое-то мгновение мне показалось, что на стене скользит чья-то тень. Но оглядевшись, никого не увидела. Всё, у меня кажется паранойя. Пора спать.
Я подошла к трапу и даже успела спуститься на одну ступеньку, когда в спину меня кто-то с силой толкнул. Это было настолько неожиданно, что я полетела вниз и только каким-то чудом умудрилась правой рукой ухватиться за перила. Коленями ударилась о решетку перил, а левый бок словно обожгло. И вдруг откуда-то сверху раздался пронзительный женский визг. Я успела заметить только тень, метнувшуюся вглубь палубы. И тут же свет прожектора сверху ударил мне в лицо. Я осела на ступеньки трапа, пытаясь выровнять дыхание и прийти в себя от боли в левом боку. Сквозь шум в ушах слышала какие-то звуки, передо мной замелькали лица, но я прислушивалась к внутренним ощущениям, пытаясь вынырнуть из странного состояния: испуг, щедро приправленный болью. Когда меня подняли вверх чьи-то руки, я поняла, что не в состоянии держаться на ногах, а еще моя правая рука будто срослась с перилами трапа. Я не могла разжать пальцы, судорожно цепляясь за перила, будто от них зависела моя жизнь. Даже чей-то успокаивающий голос не мог заставить меня отпустить перила. Кто-то сунул мне под нос пузырек и резкий запах заставил отшатнуться и прийти в себя. Рядом стоял Райлин и один из стюардов. За их спинами маячили и другие люди, но разглядывать их не было ни сил, ни желания.
— Идти можешь? — голос Райлина казался слишком встревоженным. Я хотела ответить, что все в порядке, но при малейшем движении боль в левом богу разлилась по телу, заставив скривиться. Он осторожно взял меня на руки и стал спускаться вниз.
— Сейчас отнесу тебя к господину Сунж и он посмотрит что с тобой случилось. Только не вздумай терять сознание, поняла? Бесчувственные девушки приводят меня в трепет и я могу не удержать тебя.
Я бы вместе с Райлином посмеялась над его шуткой, если бы не накрывшая паника. Меня кто-то хотел убить? Покалечить?
