Едва закончился обед, как старшая горничная вручила мне увольнительную. Не стала терять драгоценные минуты и, заскочив в каюту, быстро переоделась в свое единственное «выходное» платье.
Уже направляясь к главному трапу, почувствовала, как кто-то удержал меня за локоть. Когда увидела улыбку Райлина, сердце вдруг пустилось вскачь, а щеки запылали. Наверное, я улыбнулась самой глупой улыбкой на свете, но я ничего не могла с собой поделать.
— У тебя увольнительная? — шепот представителя службы императорской безопасности вызвал толпу мурашек и воспоминания о ливне, который обрушился на нас с Райлином.
— Да, всего на два часа.
— Подожди меня в парке, в той самой беседке. Или у тебя свои планы?
— Нет, никаких планов, — внутри все задрожало от предвкушения. Неужели?
— Ну и замечательно. Я сейчас с кем-нибудь быстро подменюсь и приду. Дождешься?
Я кивнула, не в силах вымолвить и слова. В голове был сладкий туман вместо мыслей. И только дойдя до парка и отыскав ту самую беседку, я пришла в себя. Да что же это такое? Веду себя как влюбленная дурочка. Напридумывала себе невесть что. А ведь мама предупреждала, что ни в коем случае нельзя позволять вскружить себе голову. Если от одного звука голоса Райлина меня бросает в дрожь, а при виде его улыбки, вместо в мозгов в голове появляется персиковое варенье, то что будет дальше? Может, оно и к лучшему, что скоро я уеду? Ни к чему все эти улыбки. Повторять мамину судьбу нет ни малейшего желания.
Райлин появился очень скоро. При виде его приближающейся фигуры снова вернулся мандраж и участилось сердцебиение. Я глубоко вдохнула пару раз, мысленно призывая себя к спокойствию. Ничего особенного не происходит. Я сейчас расскажу Райлину про Агнесс и вернусь на «Оливию».
Он был одет точно так же как и в прошлую нашу встречу в городе. Светлые тона одежды Райлину были однозначно к лицу. И совершенно не хотелось заводить разговор о всяких малахольных девицах. Можно было бы просто сидеть рядышком в беседке и молчать. Мне этого было бы достаточно. Но Райлин сам начал беседу.
Обхватив меня за талию и приподняв, усадил на широкие перила беседки и сам встал рядом:
— А теперь подробно расскажи мне, что за переполох утром устроила госпожа Ревисс?
— А ты откуда знаешь?
— Слухи и до нас иногда доходят.
Правой рукой он оперся о перила, ветер взлохматил его шевелюру, и мне снова захотелось улыбаться. Но я вздохнула, якобы собираясь мыслями, и сдержанно ответила:
— Райлин, я должна тебе кое-что рассказать об Агнесс, и это напрямую связано с утренним происшествием. Виржинья Агнесс Ланж — вторая модель Териса Лакрис. Дженья мне рассказала, что пять лет назад она влюбилась в Териса во время съемок. При этом Терис нарочно влюбил в себя Агнесс, которой на тот момент было всего семнадцать. Сделал он это для того, чтобы фотографии Агнесс были наполнены особыми эмоциями. Ну так мне Дженья рассказала, а ей об этом рассказал Жуль Лакрис. То есть, если предположить, что Виржинья все еще влюблена в Териса, то у нее появляется мотив, чтобы столкнуть меня с трапа. А сегодня утром… Помнишь, я тебе говорила, что видела, как Агнесс заходила в казино? Так вот, она поит свою тетушку снотворным и когда та засыпает, отправляется по своим делам. Например, в казино. Не знаю, что там именно случилось, может Агнесс переборщила с дозировкой, но сегодня утром я обнаружила госпожу Ревисс в ужасном состоянии. Господин Сунж подозревает, что причина именно в снотворном.
Взгляд Райлина был серьезен как никогда:
— Ты кому-нибудь говорила об этом?
— Нет. Я хотела сначала посоветоваться с тобой.
— Правильно. Я сегодня же сообщу обо всем этом службе внутренней безопасности, а то что-то они совсем мышей не ловят. Если все так, как ты говоришь, то Виржинья представляет опасность для окружающих. Надо бы поговорить и с её тетушкой. Она не может не знать о причинах поведения Виржиньи.
— Ты думаешь, Виржинья тоже унаследовала их семейное психическое расстройство?
— Вот это и выясним у госпожи Ревисс. В любом случае, пусть внимательнее присматривает за своей племянницей.
— И еще, Райлин. Мне нужно тебе кое-что сказать.
Ну вот, в голосе появилась дрожь. Будто я не просто уезжаю, а прощаюсь с близким человеком. Я на «Оливии» провела всего шестнадцать дней, а кажется, что пол жизни, так много событий случилось за эти две недели.
Райлин продолжал смотреть на меня внимательным взглядом. А я никак не могла начать, подыскивала слова, мялась. Между бровей Райлина появилась морщинка:
— Марилья, что происходит?
И я решилась:
— Я покидаю «Оливию». Получу расчет у госпожи Надин. И вместе с господином Лакрис поеду в столицу. Я приняла его предложение стать моделью ювелирного дома Лакрис.
Из-под ресниц бросила быстрый взгляд и снова опустила глаза. А может, Райлину нет до этого никакого дела, а я волнуюсь.
— А с чего такая спешка? Ты же хотела дождаться окончания круиза? — голос Райлина был спокоен, значит ему, действительно, всё равно.
— Понимаешь, появились некоторые обстоятельства, которые… В общем, я не могу больше ждать и так будет лучше для всех.
Но Райлин не удовлетворился таким ответом и, сложа руки на груди, непререкаемым тоном заявил:
— Рассказывай всё, как есть. Я так понимаю, у тебя какие-то неприятности?
— Будут, если я останусь на «Оливии».
— А подробно?
— Райлин, я не могу об этом говорить. Просто так лучше будет для меня и…
Райлин перебил:
— Это как-то связано с тем, что Марилья Донгас не является твоим настоящим именем?
Глава 17
Я невольно вздрогнула и в смятении взглянула на Райлина:
— Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал?
Он усмехнулся:
— Никто. Просто очень уж твоя история показалась странной. Решил поинтересоваться и узнал кое-что любопытное. Отец Марильи Донгас погиб три года назад при невыясненных обстоятельствах. Учитывая, что он занимался контрабандой — ничего удивительного. То есть твоя история о злом отце, который хотел насильно выдать тебя за старика или выдумка или ты никакая не Марилья Донгас. Второе мне показалось наиболее подходящей версией. Потому что личность настоящей Марильи весьма любопытна и я вообще удивлен, что ей выдали пропуск на «Оливию». Еще один вопрос к службе внутренней безопасности.
— А что не так с настоящей Марильей? — обреченно спросила я, отрицать всё было бессмысленно.
— Ты что-то слышала о Марио Хромом?
Недоуменно покачала головой.
— А Марилья подружка этого контрабандиста.
Мда…
— И почему ты сразу как узнал, ничего мне не сказал? — бросила осторожный взгляд из-под ресниц.
