Когда первый ступор прошел я, забыв обо всем на свете, сделала шаг навстречу маме, но меня остановил резкий голос Териса:
— Ильяна, нет! Идет съемка!
Я, недоумевая, посмотрела на ювелира: какая съемка?! Это же моя мама! Я не видела её больше месяца и мне необходимо обнять её немедленно. Но в прищуренных глазах ювелира было что-то такое, что не позволило мне кинуться в объятия мамы. Она стояла в дверях, и я видела, как дрожат её губы, как кривится улыбка, и слезы застилают взгляд. Да мне и самой захотелось шмыгнуть носом и зареветь.
Несколько долгих минут я, подчиняясь, позировала, хотя все внутри меня сопротивлялось. Мой взгляд увлажнялся, я начинала кусать губы, но Териса всё устраивало. Он сидел с довольной улыбкой и наблюдал за моими терзаниями. Но, натянутая струна внутри меня лопнула и я повернулась к одной из ассистенток:
— Сейчас же снимите с меня эту диадему! Или я уйду вместе с ней!
— Ильяна, еще пару кадров, — холодный голос Териса разозлил так, что захотелось топать ногами. Я, уперев руки в бока, развернулась к нему:
— Я не собираюсь участвовать в ваших играх!
— Ты будешь делать то, что скажу я! Продолжаем! Смените украшения.
Теперь я была уверена в том, что Терис ненормальный. Да, этот человек вполне мог поиграть чувствами юной Агнесс. Для него все средства хороши для достижения цели. Несколько раз я смаргивала злые слёзы, периодически бросая на ювелира убийственные взгляды. И с досадой понимала, что именно этого он и добивался. Сумасшедший.
Я беспрестанно вглядывалась в мамино лицо и понимала, что переживала не зря. И темные тени, залегшие под глазами, и лишние морщинки возле рта — всё свидетельствовало в пользу страшных догадок. Отец все-таки выплеснул на маму всю свою злость. Но теперь, когда мы с мамой остались одни в гостиных покоях Лакрис, я узнаю правду.
Она отставила в сторону чашку чая и тоже вгляделась в мое лицо:
— Ты стала совсем взрослой, доченька, — в который раз повторила она. Погладила мою ладонь, лежащую на столе, словно проверяя, что я ей не привиделась.
— Мам, я всё та же. Через несколько дней всё закончится и мы вернемся домой. У меня столько идей для нашего ателье! Я уже придумала, на что мы потратим гонорар от Лакрис!
Но мама отчего-то не разделила мою радость. Она вздохнула и отвела взгляд в сторону:
— Ильяна, ателье больше нет…
В груди противно заныло. Я еще не знала, что последует за этим, но ощущение неотвратимой беды было отчетливым.
— Когда явился твой отец с перекошенным от злости лицом, я чуть с ума не сошла. Куда бежать, где тебя искать? А он сыпал проклятиями и грозился превратить мою жизнь в кошмар. А через пару дней ателье сгорело. Ночью кто-то поджег его. Разумеется, виновных не нашли, все списали на мою неосторожность. Всё что оставалось, все сбережения ушли на оплату штрафа.
Мама замолчала и столько отчаяния было в повисшей тишине.
— Мам, это ужасно. Но… ничего, мы начнем все сначала! Деньги будут.
Мама покачала головой:
— Ильяна, нам нужно покинуть наш городок. Отец не даст нам там жизни. Я боюсь за тебя. Я так подумала — тетушка Трими в каждом письме зовет нас в гости. А что если и впрямь уехать к ней? Первое время поживем у нее, а потом снимем жилье, найдем работу. От столицы всего день пути на экспрессе. Что скажешь?
А что тут можно сказать? Если уж отец пошел на поджог, видимо для него и впрямь мой брак с господином Фарто был очень важен. Отомстил как мог. И ведь он действительно может не успокоиться.
Да, не так я представляла новую жизнь. Всё как-то пошло не так, как думалось. Но так как другого пути нет, придется идти по этому тернистому.
Глава 24
С мамой мы проговорили до ночи. Я без утайки рассказала ей о своих злоключениях на «Оливии». Про Агнесс, госпожу Ревисс, и про Райлина. Правда, рассказывая о фиктивном супруге, я тщательно подбирала выражения и слова. Знала, что если мама узнает о моих истинных чувствах, она расстроится и будет переживать. Но то ли притворялась я плохо, то ли мама была слишком проницательна, так или иначе, но я заметила, как она вздохнула и покачала головой. Говорить мне ничего не стала, видимо, понимая, что уже поздно.
Я очень хотела чтобы мама осталась ночевать со мной. Тем более что кровать в спальне такая огромная, что нам бы и вдвоем места хватило. Но оказалось, что маме тоже выделили номер в гостевых покоях. Я не стала настаивать, все-таки не маленькая уже, чтобы спать вместе с мамой. Теперь именно я должна быть сильной, и позволить маме немного отдохнуть от всех волнений, свалившихся на неё.
Но самой мне отдохнуть было не суждено. Посреди ночи меня безжалостно разбудила госпожа Динар. Я со сна плохо соображала и поняла лишь, что нужно идти в съемочный павильон. Завязав пояс пеньюара я, зевая и буквально засыпая на ходу, поплелась за госпожой Динар. В павильоне меня ждала пара ассистенток, которые тут же всучили мне другой пеньюар, представляющий собой кружевной шедевр и помогли переодеться.
— Да что происходит-то? — они что, все рехнулись, и день с ночью перепутали?
— Ночные съемки. Тебя разве не предупредили? — одна из ассистенток провела расческой по моим распущенным волосам.
Нет, меня не предупредили. И я уверена, что нарочно. Терис продолжает свою игру. Я почувствовала, что закипаю. Но ведь именно этого он и добивается. Можно, конечно, постараться взять себя в руки и не злиться. Но тогда Терис продолжит испытывать мое терпение, и кто знает, до чего додумается. Лучше уж ночные съемки. Придется подыграть, чтобы этот кошмар поскорее закончился.
Зато весь следующий день я отдыхала. Терис, кажется, остался доволен. Сегодня он собирался отобрать лучшие снимки, и я очень надеялась, что их будет достаточно для каталога. Находиться рядом с ним становилось небезопасно. Зато у нас с мамой был целый день. Мы прогулялись по столице, я рассказала ей о своих задумках для ателье. Я была уверена, что мы сможем начать все сначала. Но в те минуты, когда оставалась одна, мыслями возвращалась к Райлину. Ровно насколько я была уверена в том, что у меня все получится с ателье, настолько же была убеждена, что Райлина я если и увижу, то года через три, во время развода. Нужно было забыть его, но каждый день я думала о нем, представляла, чем бы он мог сейчас заниматься, и гадала, когда «Оливия» придет в столицу. Ведь логично предположить, что принцесса Малика сойдет с судна в столице? Правда, я совершенно не была в этом уверена. Прошла всего неделя, как я покинула Эндриж, а мне казалось, что прошла вечность.
Мамино появление пошло определенно мне на пользу. Даже выходки Териса я смогла воспринимать как неизбежное зло, которое нужно просто пережить. Тем более что после просмотра снимков, ювелир пришел к выводу, что еще пары съемочных дней будет достаточно. А еще я узнала от него, что все платья, в которых я позировала, достаются мне совершенно бесплатно. Я тут же прикинула, сколько за эти наряды можно получить, если продать в какой-нибудь салон женской одежды. Ведь мне-то носить их совершенно некуда. А уж лишними деньги никогда не бывают.
