— Ты ведь новенькая, да? Марилья Донгас?
В груди что-то тревожно шевельнулось.
— Допустим. И что с того?
Стюард повернулся и облокотился о перила уже спиной, расставив локти. И делая вид, что рассматривает ночное небо, насмешливо ответил:
— А то, что Марилью Донгас я хорошо знаю. Даже очень хорошо, у нас с ней одно время роман был.
Я чуть ли не отшатнулась от этого стюарда. Сердце ухнуло вниз, потом подскочило чуть не до горла. Вцепившись в перила, постаралась придать голосу небрежности:
— Можно подумать, я единственная Марилья на всю Империю.
— Ну, может и не единственная, но, видишь ли, это от меня брат Марильи узнал о вакансии горничной на «Оливии». И это я замолвил за Марилью словечко перед госпожой Надин, понимаешь?
Тут он перестал изображать созерцание небес и повернулся ко мне. Простоватость лица никуда не делась, но вот в глазах его появилось оценивающее выражение.
— Знаешь, мне нет дела до вашей с Марильей затеи. Но ты же понимаешь, что для того, чтобы я сохранил вашу тайну, ты должна меня об этом очень хорошо попросить.
Его ухмылка была красноречивей слов, мог бы дальше и не продолжать. Но он все-таки продолжил:
— Ты девчонка ладная, хоть и не в моем вкусе. Но на пару ночей сгодишься. В общем, подумай о моем предложении. Будешь ласковой и сговорчивой — проблем у тебя на «Оливии» не будет. Я ведь и в других вопросах подсобить могу, за отдельную плату. Поняла?
Наверное, любая другая девушка не смогла бы уснуть и всю ночь думала о той ситуации, в которую попала. И было над чем подумать. Но мой организм, видимо, исчерпал на сегодня все свои резервы. Вернувшись в каюту, я достала из сумки балахон цветочной феи — ну а что, вполне сойдет за сорочку, не в униформе же спать? И едва устроилась удобнее на койке, как тут же провалилась в крепкий сон без сновидений.
Наивно было бы надеяться, что рабочий день горничных начинается не с раннего утра. Ведь пассажиры третьей палубы вряд ли любят встречать рассвет. А значит и уборка их апартаментов начинается только после завтрака. А во сколько у каждого пассажира завтрак — решают они сами.
Но горничным было чем заняться, пока пассажиры досматривают последние сны и сладко потягиваются в своих постелях. Забрать из прачечной белье и одежду, отгладить, отпарить, отутюжить и развесить по разным вешалкам — для каждого постояльца отдельно. Ну, тут я чувствовала себя как рыба в море. Уж чем-чем, а глажкой меня не испугаешь.
Пока руки были заняты одним, мысли крутились совершенно в ином направлении. Вчерашние угрозы ранним ясным утром казались не таким серьезными и страшными. Но все-таки лучше знать, чем это может обернуться.
— Дженья, а если на горничную поступит жалоба, её сразу увольняют?
Не отрываясь от основного занятия, напарница охотно пояснила:
— Смотря, кто пожалуется и на что. Могут уволить, а могут разжаловать до простой уборщицы — мыть подсобные помещения. Тут уж как повезет. Ты главное с госпожой Ревисс не спорь и лучше вообще на глаза ей не попадайся. Остальные пассажиры вроде нормальные. Не придираются и чаевые хорошие дают. Но и ты не расслабляйся, делай все быстро и добросовестно. А то из-за тебя и мне может влететь.
И вот тут я начала размышлять, насколько же серьезны угрозы того стюарда, имени которого я даже не знаю. Допустим, он расскажет, что я не та за кого себя выдаю. И пропажа моих документов в данном случае выглядит очень подозрительно. А с другой — где у него доказательства? Как он докажет, что я не Марилья? Его слово против моего? Ну и, в крайнем случае, даже если выяснится, что я действительно не Марилья, чем мне это грозит? Ну не выкинут же меня за борт корабля посреди океана? Высадят в ближайшем порту. И что я буду там делать без документов? Ну, это уже другой вопрос и его решением я займусь тогда, когда он возникнет.
В общем, я решила, что постараюсь больше не гулять по кораблю в неподходящее время в одиночестве. Ну и надо привести в порядок свадебное платье. Вдруг потребуют заплатить за униформу, а у меня и денег-то нет. Не голышом же уходить с корабля. А тут и постирать и погладить можно. Всё не так уж и страшно. Прорвёмся.
До завтрака следовало разнести вешалки с отглаженной одеждой по апартаментам. Едва мы поднялись на третью палубу и свернули в коридор, ведущий к апартаментам, как до нас донесся высокий и чем-то недовольный голос госпожи Ревисс из-за ближайшей двери. Дженья скривилась:
— Старая ведьма уже проснулась. Слушай, может ты ей одежду занесешь? Меня она недолюбливает, а сейчас и вовсе придираться начнет. А ты новенькая, новичкам везёт. А я к господам Лакрис занесу, — Дженья многозначительно улыбнулась.
На мой робкий стук в дверь раздался резкий возглас:
— Кого с утра принесло? Ну?
Я чуть приоткрыла дверь и громко, но предельно вежливо отчеканила:
— Ваше платье, госпожа Ревисс. Разрешите?
— Разрешаю.
Я скользнула в гостиную. На софе с резной спинкой сидела госпожа Ревисс. В пеньюаре, с неприбранными после сна волосами. Её компаньонка стояла перед ней с покаянным видом и держала в руках легкую накидку красивого лазурного цвета.
— Чего застыла? Неси в гардеробную, — она кивнула мне головой и я поспешила выполнить указание. На все ушло ровно минута.
Но выходя из гардеробной, снова услышала резкий голос госпожи:
— Ну и куда ты смотрела, Виржинья? Моя любимая накидка! Если просишь мои вещи, так хоть относись бережно! Неуклюжая слониха!
От неожиданности я запнулась о ковер, лежащий на полу гостиной. Слониха? Вот эта высокая девушка, с тонкой талией?
— Тетушка, но я…
— Какая я тебе тётушка?! Мало того, что неуклюжая, так еще и пустоголовая! Тётушка…
Тут госпожа Ревисс заметила застывшую меня и блеснула в мою сторону яркими для её почтенного возраста зелеными глазами.
— Чего замерла? Столбняк? Или чаевых ждешь?
Но я уже поняла причину её недовольства и резво подскочила к Виржинье.
— Разрешите?
Я осторожно забрала из её рук накидку и внимательно посмотрела на круглую дырочку, чуть оплавленную по краям. Будто кто-то курил рядом трубку и искорка упала на накидку, оставив след. Такие изъяны мне приходилось исправлять по просьбам клиенток. Их мужья не всегда аккуратны.
— Госпожа Ревисс, если позволите, я мигом все исправлю. Я умею. У моей мамы ателье женской одежды, и я ей помогала. Я, правда, могу все исправить, и будет совсем не заметно.
Седовласая госпожа смерила меня оценивающим взглядом, будто попыталась прочесть мои мысли и определить навыки и способности.
— Так и быть. Но к вечеру чтобы было готово. Я надеваю её на вечерний променад.
— Как скажете, госпожа.
