— Сорок минут, сейчас начнется посадка. Идем уже, — пояснил он, удивленно глядя на меня — верно, не привык видеть в таком состоянии.
Мы летели по поддельным документам, но служба безопасности аэропорта была предупреждена, что нас не стоит задерживать. Пройдя контроль, мы попали в салон эконом-класса, усевшись на свои места в разных рядах. Я по привычке обвел взглядом пассажиров, но не заметил ничего подозрительного.
Когда самолет взлетел, сердце сжалось. Железная птица уносила меня от единственного важного человека. Странно, но за столько лет я почти ни в кого не влюблялся. Бывало, конечно, в юности, но тогда все воспринималось иначе. Теперь же я просто не мог нормально дышать вдали от русской златовласки. Она стала частью меня, и сейчас ее вырвали прямо с мясом. Последние годы превратились в гонку с неизвестностью, и теперь на горизонте замаячила какая-то цель, хотя я точно и не знал, есть ли у нас с Мариной общее будущее. Для начала разобраться бы с другими проблемами.
Я вспомнил слова, что она мне сказала несколько дней назад. Этот диалог вдруг отчетливо всплыл в памяти, хоть я тогда был не совсем трезвым:
«Зачем давать надежду себе и кому-то еще, когда не уверен в завтрашнем дне?»
«Потому что тогда будет стимул не сдаваться».
Я пообещал Марине свободу и не опущу руки. Я обязательно вытащу ее, а потом… Черт знает, что будет потом, с моей-то работой. Но я все равно скажу ей, что чувствую. И пусть сама решает, нужен ли ей такой, как я — с моими вечными командировками, опасностью для жизни и массой недостатков. Ведь мне известно, что я не подарок.
Как бы я хотел, чтобы она всегда была рядом и освещала мою жизнь подобно солнцу.
Все же случилось то, чего я опасался больше всего. То, что могло сделать меня слабее. И в то же время давало стимул жить.
Я влюбился. Влюбился так сильно, что все мои мысли то и дело устремлялись к девушке, кровь закипала в венах, и я постоянно хотел видеть ее рядом, прижимать к себе, целовать светлые ресницы, наматывать на палец длинные мягкие локоны. спрашивать, как ее настроение, делать ее жизнь чуть лучше.
Это случилось не сегодня. Наверное, еще тогда, когда я очнулся от запоя. Или когда решил удивить девушку своими кулинарными способностями.
Черт! Тот злополучный торт и правда вышел мерзким. Но я желал сделать хоть что-то, чтобы Марина поняла: ради нее я пойду на всяческие безрассудные поступки. Я пытался доказать свою независимость и все равно попал в сети любви.
Вот только понял именно сейчас, когда уже не могу сказать девушке о своих чувствах.
Я сам не заметил, что мы прилетели. Самолет шел на посадку. В динамиках прозвучал голос стюардессы. Пришлось заново пристегнуть ремни и выпрямить спинку кресла.
Всю оставшуюся дорогу я думал о том, что мне так внезапно открылось. И даже не замечал, как вышел из самолета, как попал в аэропорт, как мы с Джейсоном сели в машину… Панорамы города пролетали мимо, а у меня перед глазами стояла моя блондинка.
— ...говорю, мы почти приехали! — привел меня в чувство голос Джейсона.
Я дернулся и сообразил, что автомобиль уже движется вдоль замерзшего озера в сторону управления. Мимо пронеслись знакомые дома, и мы приблизились к большому зданию без какой-либо вывески. Только на парапете реяли флаги разных государств, но здесь это никого не удивляет — все же данный город уже несколько десятков лет принимает у себя граждан разных стран. Чуть дальше у этого же озера стоит всем известный Дворец Наций — представительство ООН.
Наша же служба, основанная много лет назад, мало кому из обывателей знакома. Все вечно только и говорят, что о ФБР или Ми-6, а нас обходят вниманием. Хотя наш штат ненамного меньше, а и сотрудники посерьезнее. Нам вечно отдают то дерьмо, за которое не хотят браться другие. Это факт.
Я сам попал сюда еще во времена службы контрактником — познакомился с одним из агентов IAOCS, и мне предложили пройти собеседование. Тогда казалось, что сбываются мечты. Я ведь хотел заниматься чем-то эдаким, чувствовать себя крутым шпионом, понимать, что нужен миру. Наверное, взыграл юношеский максимализм. Только окунувшись с головой в работу, я понял: ничего не бывает так, как показывают в фильмах о спецагентах; что мир куда более жестокий и далеко не всегда подчиняется правилам, и часто сложно разделить все на черное и белое.
Но работа не разочаровала. Она увлекла с головой, не оставив места личной жизни. «Международная служба борьбы с организованной преступностью» стала местом, где я смог реализовать свой потенциал и принести тем самым пользу.
— Отлично, Джей-Джей, — язвительно отозвался я. Так Джейсона в шутку называли в управлении. — Идем, узнаем, что за срочность такая, ради которой понадобилось выдернуть нас из Македонии в самый неподходящий момент.
С виду здание нашей службы можно было принять за обычный офисный центр. У входа сновали люди в деловых костюмах и при галстуках. Никаких опознавательных знаков. Вот только за стеклянными армированными дверями сразу встречал строгий фейс-контроль. Чтобы попасть внутрь, нужно было пройти три уровня идентификации. Все секретно и закрыто для обычных людей.
— Майор Харрис, — прокомментировал охранник мою физиономию, когда меня отсканировало устройство, а компьютер выдал данные.
Я молча кивнул, прошел дальше и дождался Джейсона.
Наконец-то я снова был самим собой, а не безбашенным Винсентом Марчем, который дружил с ублюдками из «Алого бутона», помогал им, брался за сомнительную работу, лишь бы они продолжали считать меня своим.
Как же я их ненавижу! Хотя лучшее качество международного спецагента — беспристрастность. Наверное, последней каплей стало то, что я вынужден был отдать им Марину. До этого я относился к заданию скептически.
Полковник Шепард уже ждал меня в своем кабинете. Я вошел к нему, как только получил допуск. Присел напротив и вопросительно уставился на него в ожидании объяснений моему внезапному возвращению. Макс будто и не ждал меня, дернулся. потом пригладил свои седые волосы, расправил лацканы пиджака и чуть заметно улыбнулся.
— Что за панику ты устроил утром, Майкл?
Неужели это так выглядело со стороны? Но я на самом деле был в шоке от неожиданных новостей. Я поразился, как чуждо звучало собственное имя. Я настолько привык к тому, что являюсь Винсентом Марчем, что по-настоящему стал им. Позабыл о прошлом, старался жить как настоящий мафиози. И только Марина смогла вернуть меня в реальность; открыться ей и себе. Пришлось вспомнить свое прошлое, от которого два года отгораживался, и признать, кем являюсь на самом деле.
Я выпрямился, постукивая пальцами по столешнице.
— Объясни, зачем понадобилось выдергивать меня, когда мы почти разобрались, кто всем заправляет? Эти несколько дней могут стать решающими, — выдохнул я. — Мы уже знаем почти всех главарей преступной организации, изучили схему. Кстати, Удовски предложил мне сделку, на которой мы сможем его взять, если вы снова не поторопите события.
