Население округа было немногочисленным, и чужаку трудно преодолеть стену, которой оно отгораживалось. А уж для Кэти с ее застенчивостью и вовсе невозможно.
Из двух дочерей Кей Томас Келли оказалась сильнее. И намного. Она куда лучше, чем старшая сестра, представляла, чего хочет от жизни и чего нет. Для начала надо выбраться из Саут-Бенд. Поступить в колледж. Выйти замуж и построить настоящую семью.
Кэти же топталась на месте. У нее были мечты, но она не знала, как воплотить их в жизнь.
«Мама пользовалась Кэти, а та и рада была стараться, – вспоминала Келли. – Когда Кэти начала работать в салоне, они с мамой открыли в банке общий счет. Мама тоже работала, но только Кэти оплачивала счета».
Когда Келли, которая получила водительские права только в двадцать один год, хотела куда-нибудь поехать, Кэти охотно соглашалась ее подвезти. Конечно, ей нравилось кататься, но Келли не понимала, почему сестра вечно на все согласна. И настолько добра.
Когда Кэти была помладше, то сидела с чужими детьми бесплатно, если знала, что у семьи мало денег. Один раз она пожаловалась соседке, что у них не хватает денег, чтобы поехать на каникулы, после чего местная община собрала для них небольшую сумму. Кей было очень неловко, хотя они и правда нуждались в деньгах. Кэти экономила изо всех сил, чтобы подарить матери на Рождество золотое кольцо. На ее сорок пятую годовщину Кэти устроила вечеринку-сюрприз.
Она привыкла жертвовать собой.
Много лет спустя, когда Кэти навещала Келли в Сиэтле, они пошли на концерт Нила Даймонда и по дороге наткнулись на нищего. Кэти немедленно полезла за кошельком и дала ему денег.
«Я подумала, что в большом городе моей сестре точно не выжить, – вспоминала потом Келли. – Она слишком добросердечна».
Когда ее отец погиб на рабочем месте, Кэти с братом получили от компании деньги в качестве компенсации за то, что отказались от официальных обвинений. Кэти больше всего хотела новую машину, может, «Камаро» или «Транс-Ам», но по настоянию семьи, потратила всю сумму на покупку дома поблизости от материнского.
Она была независимой и работала в салоне в Абердине.
Строила свою жизнь.
Но очень недолго.
Как Кэти ни старалась, она не могла набрать столько клиентов, сколько требовали владельцы салона. Она потеряла работу и впала в депрессию. Все шло наперекосяк. С финансами стало совсем плохо, у нее отобрали дом, и ей пришлось переехать обратно к матери. Они словно поменялись местами. Вскоре после переезда мать потребовала, чтобы Кэти вносила плату за проживание. Она стольким пожертвовала ради матери, но на этот раз ничем не могла помочь. У нее не было денег. Зато была лучшая подруга. Она даже пригласила ее свидетельницей на свадьбу.
Подругу звали Шелли Нотек.
Глава восемнадцатая
Ожидание собственного ребенка, их общего, было единственным по-настоящему счастливым временем за весь их брак для Шелли и Дэйва. Однако с учетом того, что к ним присоединились Кэти и Шейн, ребенок означал еще один рот, который придется кормить. Дэйв, единственный кормилец семьи, трудился не покладая рук. Шейн был их родственником, и, хотя порой в домашних делах его приходилось поправлять, в остальном Дэйв считал его хорошим мальчуганом. Кэти, со своей стороны, должна была помогать беременной Шелли, возить ее на осмотры к врачам и на сеансы химиотерапии. Хотя тогда Дэйв ни с кем это не обсуждал, ему казалось невероятным, что Шелли удалось забеременеть, несмотря на лечение от рака. Младенец? Да это же чудо!
Когда Шелли решила, что настало время ехать в роддом в Олимпии, то сказала Дэйву, что Кэти ее повезет.
Он впервые слышал о таком плане.
– То есть я не поеду с тобой? – переспросил он.
– Нет, – ответила она. – Ты поедешь следом.
Дэйв ничего не понимал.
– Серьезно?
Шелли оборвала его:
– Ты меня слышал, Дэйв.
Тем не менее, когда в первую неделю июня 1989 года Тори Нотек родилась на свет, отец был первым, кто взял ее на руки. Она была маленькая, с кожей сероватого оттенка, но самой красивой девочкой на свете – голубоглазой и светловолосой.
«Мне никогда этого не забыть, – рассказывал он. – Она открыла глаза, и я был первым, кого она увидела».
Тори, по словам Шелли, родилась преждевременно, с недоразвитыми легкими. Дэйв считал в то время, что Кэти послал им сам Господь. Он был уверен, что лучшей помощницы Шелли не найти.
Вскоре после возвращения домой Шелли трагическим тоном сообщила, что Тори вдруг перестала дышать, но ей удалось ее оживить. На следующий день они с Кэти отвезли Тори назад в больницу, где она провела под наблюдением опытного медперсонала целую неделю.
«Я и сам не знаю, правда Шелли спасла ее или нет, – говорил Дэйв позднее. – Она говорила, что да».
Некоторое время, несмотря на эти осложнения, жизнь их текла спокойно. Шелли, которой уже перевалило за тридцать, сильно переживала за новорожденную. Хотя в действительности Тори родилась доношенной, мать говорила Никки и Сэми, что появление на свет за неделю до срока привело к тому, что у их маленькой сестрички возникли проблемы с сердцем, и она нуждается в постоянном присмотре. Домой из больницы они вернулись со специальной кроваткой, к которой был подключен сердечный монитор.
Каждую ночь, после того как девочки ложились, внизу срабатывал тревожный сигнал и начиналась паника. Они бежали по лестнице и обычно заставали мать с младенцем на руках и с перепуганным лицом.
– С ней все в порядке? – спрашивала Сэми, тревожась за сестру.
– Все хорошо. Теперь уже хорошо, – отвечала Шелли, качая Тори.
Шелли была островком спокойствия в этом паническом водовороте, успокаивала старших дочерей и старалась по возможности их утешить.
Но однажды, спустившись вниз, Никки увидела, что Шелли прижимает подушку к личику младшей дочери.
– С ней уже все в порядке, – с рассеянным взглядом сказала она, обращаясь к Никки.
Сигнал тревоги еще не включился.
Никки прибежала слишком рано.
Позднее она вспоминала, как сама думала, что мать душит ее подушкой.
Она что, делала это со всеми нами?
После этого случая Никки и Сэми стали внимательно приглядывать за маленькой сестричкой. Никто из них не заговаривал о своих подозрениях. Нельзя было злить Шелли. Она продолжала уделять внимание младшей дочке, но все меньше и меньше. С течением времени мать снова переключилась на старших девочек и на Кэти.
Стала сидеть днями и ночами перед телевизором.
Но Дэйв тем не менее считал ее лучшей матерью на свете.
«Она восхитительно умела обращаться с детьми, – говорил он. – Честное слово, была просто чудесной мамой».
