По настоянию Шелли Дэйв снова потребовал от Рона, чтобы он съехал, но тот отказывался покидать Монахон-Лэндинг. Дэйв предложил ему деньги, 270 долларов, чтобы уехать из города, но Рон стоял на своем. Он ни за что не расстанется с Шелли.
– Тебе пора убираться отсюда, Рон, – заговорил Дэйв уже на повышенных тонах.
Но тот был против. Если его заставят уехать, он покончит с собой.
Дэйв недавно поругался с начальником и не решался отпроситься среди недели, чтобы съездить домой.
– Я смогу приехать не раньше пятницы, – сказал он Шелли.
Но до пятницы было еще далеко.
Несмотря на то что Шелли казалась взволнованной и нервной, она не стала возмущаться.
«Она не сказала мне, что Рон умер, – говорил Дэйв позднее про тот ночной звонок. – Этого и не требовалось. Я сам понял. И понял как».
Интуиция его не подвела.
Рон действительно был мертв.
Шелли утверждала, что нашла его мертвым на заднем крыльце. По ее словам, в тот день было жарко и ветрено, Рон вышел на крыльцо, чтобы проветрить свои раны. Она сказала мужу, что волновалась, как бы кто-нибудь не обвинил их в плохом обращении с Роном, потому что тот был весь покрыт ожогами, порезами и синяками.
Шелли настаивала, что пыталась реанимировать его, но потом поняла, что Рон мертв. После этого она оттащила его тело в сарай и заперла дверь. Там она переодела его в чистые спортивные брюки – те самые, которые отказывалась ему дать, когда он был жив, – и затолкала тело в несколько спальных мешков.
Дальше сняла туристическое снаряжение с крышки морозильника, подняла ее и положила труп внутрь. Вернула снаряжение на место, расставив в точности, как было, чтобы никто – в первую очередь Тори – не понял, что морозильник открывали. Она продумала все до мелочей.
И только когда дело было сделано, Шелли позвонила Дэйву.
Глава семьдесят третья
Когда Дэйв, закончив рабочую неделю, приехал домой, Шелли сказала ему, что тело Рона, упакованное в спальные мешки, лежит в морозильнике в сарае. Дэйв вел себя как зомби. Не мог смириться с мыслью, что все происходит снова. Этого следовало ожидать. Он знал, что Рон плохо кончит, если не уберется из Монахон-Лэндинг. От него были одни проблемы, как Шелли и говорила. В том числе и сейчас.
Черт тебя побери, Рон!
Как ты мог так поступить с Шелли?
Дэйв с трудом вытащил тело Рона из морозильника.
Как Шелл умудрилась затолкать его туда?
Она какой-то сверхчеловек!
Дэйв даже не посмотрел на останки. Не захотел. Он молча занялся делом, которым ему уже приходилось заниматься раньше. Пытаясь обернуть тело Рона в черные мешки для строительного мусора, предусмотрительно захваченные с работы на Уиндбей-Айленде, Дэйв опять поразился физической силе жены. У него тряслись руки, пока он упаковывал труп.
Процесс уничтожения улик с приобретенным опытом не становился легче.
Дэйв стоял в сарае в окружении вещей, скопившихся у них за годы жизни с Шелли и девочками: старой одежды, игрушек, из которых дети уже выросли, туристического снаряжения с тех времен, когда они путешествовали всей семьей. Рядом с морозильником Шелли свалила вещи Рона, демонстрировавшие его увлечения: книги по египтологии, очки, украшения, которыми он так гордился до тех пор, пока не перестал быть самим собой. Вещи, которые он больше не носил, потому что Шелли диктовала, как ему одеваться. Все они были собраны, чтобы скорее от них избавиться.
– Я пыталась его спасти, – настаивала Шелли, кружившая рядом с ним. – Делала искусственное дыхание, но оно не помогло. Он был слишком слаб. Боже! Я так старалась! Мне очень страшно, Дэйв.
Ему тоже было страшно.
– Они подумают, что мы замучили Рона, – говорила она. – Полицейские сразу за нас возьмутся.
Дэйв понимал, что она права. А разве не так им стоит поступить? И вообще, как они допустили такое?
Он сказал Шелли, что справиться сам, а она пусть идет домой и немного придет в себя. Он вынес тело Рона через задние ворота и с трудом поволок к лесу на скользких мусорных мешках.
Перед ним стояла проблема – и очень большая. В округе Пасифик действовал запрет на разведение костров из-за сухой и жаркой погоды. Дэйв не мог сжечь тело Рона, как поступил с Кэти. И выбросить потом прах на Уошэвей-Бич. С другой стороны, кремировать труп все равно бы не получилось, вне зависимости от запрета. Амбар, некогда закрывавший их двор от посторонних глаз, недавно снесли и установили на его месте уличный фонарь, освещавший территорию. Кто-нибудь мог заподозрить неладное и донести властям.
Дэйв взял из сарая лопату поострее и синий прорезиненный тент: будучи опытным строителем, он заранее продумал, как лучше вырыть могилу. Глубиной не меньше метра, а то и полутора, и достаточно широкую, чтобы труп лежал плашмя. Хорошо бы прокопать еще глубже, но почва не позволит. Она слишком твердая. Всю землю, которую он выроет, надо будет ссыпать на тент, чтобы могилу никто не заметил. Дэйв знал, как придать участку нетронутый вид.
Он положил тело Рона в яму и завалил землей. Удовлетворенный результатом, присыпал почву золой из костра, на котором жег мусор. А сверху закрыл еловым лапником.
Шелли сидела в доме, пока ее муж хоронил труп. Грязная работа была не для нее.
В темноте он отошел от могилы, снял свои рабочие рукавицы и посмотрел на результаты своих трудов. Выглядело неплохо, но это было временным решением. Ему требовалось что-то более надежное. Но приходилось ждать, пока отменят запрет на разведение костров. Тент Дэйв отвез в дом Мака в Саут-Бенд и спрятал там.
Как обычно, даже после того, как вскрылись все подробности, Дэйв защищал Шелли и ни в чем ее не винил.
«Я очень люблю ее, – говорил он. – Совершенно точно она не причиняла вреда Рону или Кэти. Просто не позвонила в «скорую», когда Рону стало плохо. Но это из-за страха, из-за того, что происходило раньше. Как я уже говорил, моя жена очень обо всем беспокоится, и в тот раз она просто волновалась о семье. Она защищала нас, как всегда. Я не считаю, что она в чем-то совершила ошибку».
Глава семьдесят четвертая
В Сиэтле Сэми и Тори вернулись домой после встречи с Никки. Это был лучший день в жизни Тори. В течение многих лет она то скучала по сестре, то боялась ее, но теперь все манипуляции матери стали ей очевидны. Казалось бы, это не должно было удивить девочку, но получилось совсем наоборот.
Шелли хотела контролировать всех вокруг. Ненавидела, когда оказывалась не в центре внимания. Превратила свою семью в разновидность секты, из которой сбежала сначала Никки, а потом Сэми. Внешний мир за пределами Реймонда оказался куда более красивым – и жизнерадостным, – чем Тори представляла себе. Она была как Дороти из Канзаса, перенесшаяся через радугу в неведомые края. И хорошо понимала, кто в этом сценарии ее мать.
