Ах, вот почему ее выступление так понравилось! Глупо было менять уклад оборотней людским. Похожи — да, но далеко не во всем. Бесхитростны, прямы, несгибаемы. А ей теперь по-настоящему стыдно за мелочность и расчетливость людей. У оборотней есть сила и честь. А ещё они вымирают…
Широкая ладонь на спине осторожно двинулась. Вверх… вниз. И горячее дыхание обожгло губы.
— Спой мне что-нибудь, — тихий рык отозвался в ней волной истомы. И пальцы ослабели вместе со всем телом. Оставляя напряжение только внизу. Такое горячее и трепещущее, словно маленький огненный комок.
- Что… что спеть? — горло пересохло. Вокруг полно воды, а у нее во рту пустыня. Жаркая, бесконечная….
— Все, что хочешь.
Губы дрогнули, но ни один звук не нарушил возникшую тишину. Она бы спела, да в голове гулял ветер. И огненная дорожка тянется вслед за его ладонью, скользящей по спине. И ее пальцы тоже двигаются. Гладят, изучают выпуклые переплетения мышц. Идеальных, любовно вылепленных природой и самим мужчиной. Ощущение животной силы покоряло. Хмель его дыхания кружил голову, и мужественное лицо было так близко… Боги, как же трудно не замечать его красоту! Рубленую, каменную, но поражающую четкостью и прямотой. Широкий ровный нос почти без переносицы, высокие скулы и умный лоб. И в свете почти полной луны она была ещё более нереальной. Но такой близкой, такой…
Первое прикосновение губ к губам обожгло пожаром. И она с готовностью ответила, раскрываясь и сплетая их языки. Застонала от наслаждения. Так приятно! И первая потребовала новую ласку, исследуя открытый ей рот. Так бесстыдно жалась к сильному телу, оглаживая вздрагивающие от вздохов и рычания плечи.
Горячая пустота внутри ширилась, и Айла заерзала, пытаясь избавиться от непонятного ноющего голода, поселившегося в теле. Ластилась к его рукам, как ошалевшая по весне кошка, поддаваясь уверенным пальцам, скользящим вдоль спины.
Утробное ворчание билось в ушах мягкими перекатами, в голове звенело и плыло. Починяясь животной уверенности и силе, она принимала ласки, одаривая в ответ неумелыми и неверными прикосновениями.
Мужская рука скользнула под рубашку. Между обнаженных ягодиц и дальше к широко раздвинутым бедам. Туда, где все ныло, ждало ласки, трепетало в такт взрывному сердцебиению.
— Ам-м-н, — простонал в кусающие губы, когда он огладил потаённое местечко, — Ах!
Крик утонул в новом поцелуе. Что он делает с ней? Трогает так, что по телу несутся быстрые, горячие судороги, закручиваясь в тугую спираль внизу живота, растекаясь мучительной сладостью между ног, от его пальцев что снаружи и… ох! Уже внутри! Крупный и длинный один из них гладил там, самое лоно!
Это было пыткой. Но такой желанной, что Айла готова была падать на колени, умоляя о продолжении. Его руки, его губы, он весь так невозможно близко… И эта глупая мокрая рубашка на теле!
— А-а-айла… — ее имя утонуло в рычании. Оторвавшись от истерзанных губ, Кайрон склонил голову, жадно забирая в рот выступающую сквозь ткань горошину соска.
Всю насквозь ее как будто пронзило молнией и позвоночник выгнулся дугой, подкидывая ее навстречу бесстыдной ласке, и бросая в капкан жадных объятий. Запрокинув голову к звёздному небу, Айла широко распахнула глаза и…
Громкий волчий вой поблизости беспощадной оплеухой швырнул ее с небес на землю.
Айла отшатнулась, отталкивая от груди оборотня.
— Не хочу, — свистящим голосом прохрипела она.
Мужчина медленно поднял голову, и Айла чуть взвыла следом. В его глазах не было разума!
***
* — слова взяты из песни «Далеко», исполнитель — группа Мельница
Глава 21
— Эйнар, ты должен не пустить меня к ней.
Молодой оборотень еще больше нахмурился. Недовольно скривился, словно ему подсунули тухлое мясо. Но Кайрону было плевать. Сейчас его волновало лишь одно — три дня находиться как можно дальше от пары.
— Поставь ей метку.
— Если я поставлю ей метку сейчас, то очнусь через три дня в обнимку с трупом!
Кайрон припечатал землю кулаком. Зверь становился бесконтролен! Он жаждал близости с самкой, и терпеливое отношение обернулось огромной волчьей ямой. Он чуть не сорвался! Там, на горячих источниках. Остановился чудом, когда Айла прикусила его за губу. А все эта Нельга! Ее вой спугнул пару.
Айла была уже почти готова. Вся мокрая и жаждущая его. Пьянящий аромат возбуждения заставлял изнывать от желания одним резким ударом толкнуться во влажную плоть. Такую тесную! Да он чуть не кончил, ощутив давление по-девичьи узкого лона. Его упругое сопротивление и нежность, что мягче дивной ткани — бархат. Совершенно теряя человеческий разум, он брал ее пальцами, сгорая от одной мысли, что еще немного — и там окажется его член. Но только невозможная узость, родившая вдруг шальную фантазию, что Айла по-прежнему девица, едва-едва притормозила взбесившиеся инстинкты одним рывком наполнить ее собой.
Нужно было действовать мягко. Довести ее до такого же сумасшествия, в котором сгорал он сам, а потом взять уверенно и быстро, обрубая последние крохи ее сомнений. Но зов, который однажды был для него самым желанным, развеял прахом все усилия! И его пара опять испугалась.
Похоть схлестнулась с испепеляющей яростью. Да сколько можно! Даже если бы они уже были супругами, Кайрон все равно оставил бы семью ради пары. Точно так же, как это сделала бы Нельга! Но волчица никак не хотела уйти достойно.
На следующее утро, после так и не состоявшегося купания, он сам пришел в логово Нельги. И счастье волчицы, что законы и разум запрещали наносить вред самкам. Ярость застилала глаза кровавой пеленой, и рычал Кайрон так, что в запахе волчицы впервые просочились нотки острой паники. Она лепетала жалкое «Я ничего не делала» и это бесило еще больше.
— Даю тебе последний шанс, Нельга! Вспомни о собственном достоинстве и законах оборотней. Пары не разделимы, — бросил, с трудом делая шаг назад.
Когда то эта женщина притягивала его и волка. И, возможно, нежные и печальные воспоминания остались бы с ним до конца жизни, но своей настырностью Нельга отравила их все. А он, потакая собственной прихоти сжечь последнее, что их связывало, чуть снова не оттолкнул Айлу. Его пугливую, но дерзкую и горячую самочку…
— Кайрон, ещё немного, и ты набросишься на трухлявый пень, — проворчал Эйнар, подымаясь на ноги. Лесная поляна, куда они прибежали судить дуэль между двумя повздорившими оборотнями, была уже пуста, но они оба задержались ради разговора. — Человечка слишком непокорна.
— Не ты ли защищал ее на сборе Кланов? — огрызнулся он.
Вместо ответа Эйнар дал волю зверю, обрывая разговор. Это было до того, как молодой оборотень узнал, кто оказался рядом с лекарем, убившим Давена.
— Не подпускайте меня к самке, — еще раз повторил он. Светло-серый волк фыркнул и исчез между деревьев. Эйнар, конечно, все еще был зол, но не настолько, чтобы не защитить женщину от посягательств обезумевшего зверя.
