— Это хорошо, что ты думаешь о щенках, — вдруг усмехнулась шаманка. — Не горюй раньше времени, сладкоголосая. Вы с Кайроном — пара. А ведь такого тоже раньше не случалось между оборотнем и человеком. Сама судьба вела тебя к нам.
Айла покраснела. Боги, о чем она, вообще? Какие совместные дети, если она решилась на побег?!
— Около пяти сотен лет назад мы появились здесь, решив покинуть осквернённые земли и начать все сначала, — продолжила тем временем Гвен, — определили законы, по которым стали растить наших вымоленных у Матери Волчицы щенков. Как несмышлёные дети учатся ходить, мы заново учились благородству. Простым истинам, помогающим жить правильно.
— Значит, по-вашему, благородно держать меня здесь, где через одного вы желаете от меня избавиться?
А вот теперь шаманка хмурилась.
— Настолько же, насколько взяться помогать тем, кто хочет добить наш народ. Не говори о брате — все прекрасно это знают. Но ты сделала свой выбор — пошла, зная, что рискуешь. И что придется лечить тех, кто будет убивать.
— Но у меня есть семья!
— У нас тоже семьи, — парировала шаманка. — Семьи, которые нуждаются в защите. Наш секрет должен оставаться секретом. А ваша пара с Кайроном должна стать полноценной. Только тогда все будет как надо.
И Гвен покинула ее. Айла потопталась на месте, а потом тихо подошла к столу, на котором стояла статуэтка волчьей семьи. Новая история, так скупо и отрывисто рассказанная Гвен, все ещё звенела в ушах. И сердце тихонько ныло от пронзительной жалости к некогда сильному народу. Было ли так на самом деле? Кто знает… И мертвые уже не расскажут, что правда, а что вымысел. Но ведь у нее тоже есть семья! Которая тоскует о ней. А впереди три дня без оборотня. Айла крепко-крепко зажмурилась. И она теперь знает, куда идти.
Глава 22
Ее запах мерещился повсюду. Дрожал в воздухе нежными нотами. Манил и пел ему, приказывая вскочить на лапы и бежать к ней — к его паре, его единственной. Той, кто пахнет так невыносимо приятно, что хочется упасть ей в ноги и тереться о них, смиренно требуя ласки. А как она поет! Шерсть на загривке вздыбилась, и волк жалобно заворчал. Сейчас он бы мог слушать ее протяжные, громкие стоны, а не щелчки зубов окруживших его собратьев.
Волк дернулся, и тут же наперерез ему метнулся другой — светло-серый. Пригнув голову предупреждающе зарычал. Ответный оскал был в сотни раз злее. Но никто не принимал его вызов на дуэль! Жалкие трусы, они гоняли его по лесу, мешая подобраться к паре. Изматывали, не позволяя утолить обострённые до боли инстинкты. Сам вожак сбивал его с пути и водил кругами. Волк опять глухо зарычал. Он тоже кое-чего стоил. И десять матёрых зверей дышали тяжело и часто, измотанные трудной гонкой, добычей в которой была самая желанная, нежная и сладкая пара.
Бледное пятно луны скрылось за облаками. И стоило последнему лучу раствориться во влажном воздухе, как голову повело от ненавистной воли его второй части. Взвыв дурным голосом, волк заметался в кругу собратьев. Он не уступит! Самка его! Самка должна быть с ним. И под ним! Стонать его имя, двигаться в такт мощным броскам тела, которое, так и быть, он изменит ради пары. Сделает все, лишь бы избранная широко развела ноги, вздохами и запахом призывая разделить с ней дикую страсть оборотней.
Но как же он устал! Эти метания по лесу и лихорадка мучительных потребностей, которые никак не могли найти выход. Сосны вокруг поплыли багровым туманом. Лапы подломились, и волк упал на брюхо, сдаваясь бунтующему человеческому разуму. От затылка до хвоста его скрутило резкой вспышкой боли.
И следом воздух задрожал от громких криков радости.
— Вот это гонка!
— Кайрон, попридержи метку до следующей луны!
— Я бы не прочь повторить снова.
Восторг в голосах оборотней заставил поморщиться. Ещё бы! Три дня гонять по лесам и оврагам волка, равного по силам вожаку. Который тоже был тут вместе с Эйнаром.
— Я не сказал бы, что полнолуние прошло скучно, — выравнивая дыхание, откликнулся Арвид, — но своим приказом требую воссоединения пары по всем правилам. Мне нужен бета в своем уме.
Угрожающий рык зверя защекотал горло. Он вновь требовал дуэли, но разум уже брал свое.
— Она была слишком испугана, — проворчал недовольно, — а я виноват. Но теперь Айла готова.
— Ещё бы!
— Каждый видел, как она на тебя смотрела на празднике.
— Взгляд столь же ласков, сколь и голос!
И Кайрон не знал, радует ли его одобрение товарищей или злит. Нежный голос самочки напитал сердца многих оборотней мягким бальзамом. Благосклонных к Айле становилось все больше. И маска безразличия уже не могла скрыть живой интерес.
— С тебя хватит? Я готов задержаться ещё на день, — отозвался Эйнар. Разгоряченная кожа изошла мелкой дрожью. Сколько холода! Это отравляло кровь хуже, чем неуемное внимание Нельги. Эйнар все ещё был зол.
— Нет. Зверь под контролем.
На самом деле он мог бы побегать ещё. Но обратно тянуло так, что ломило кости. Схватить Айлу в охапку, прижать к себе и утонуть в мягкости ее удивительных губ. Сходить с ума от робкой нежности и покорности, которая сводит с ума сильнее жёсткой страсти.
— Найдем Стаю, коротко скомандовал вожак, — а ты беги к паре.
И он исполнил этот приказ быстрее, чем затихли слова. Луна бледнела, и утомленный волк больше не рвался владеть разумом. Его ждала Айла. Сейчас… Сейчас он прибежит в селение. Подхватит ее на руки и отнесётся к горячим источникам. Он будет целовать ее, ласками вырвет ответное желание и заставит забыть обо всем кроме иссушающей нужды в нем. Сумеет показать, какой желанной и яркой бывает близость между парами. А потом…
— Твоей пары нет, — со смешком ответила на его приветствие Гвен, — она сбежала.
***
Это было вообще нетрудно. Селение как вымерло, оставив только шаманок, следивших за немощными и больными. Их было целый… один — старый Емер просто повредил ногу и не мог бегать нормально. Даже беременные женщины ушли, хотя они и не могли обернуться из-за своего положения.
Айла поправила котомку и тревожно огляделась. Вокруг было тихо. Только ветер шумел в кронах. А глаза так и слипались! Всю ночь она провела на дереве, для надёжности обвязавшись веревкой. Первое время в развилке ветвей было удобно, но она так и не сомкнула глаз, особенно когда в нескольких футах от нее прошел медведь! Айла протряслась до рассвета, и к утру уже думала вернуться обратно, но неискоренимое упрямство гнало вперёд.
А вслед за ней длинной вереницей волоклись тяжёлые мысли. Лейф, наверное, уже прибежал услышать новую сказку. И вместе с ними остальные детишки. Они будут ждать. Такие самостоятельные, но все ещё по-детски мягкие и доверчивые. Ее самые-самые благодарные слушатели.
Острые когти сожаления вонзились в сердце. И солнечные пятна поплыли перед глазами светлым туманом. Ну почему ей так плохо! Она ведь так… так готовилась! И семья — каждое мгновенье Айла помнила о них. Стремилась всей душой! Обнять брата и сестер, успокоить родителей… И все равно брела вперёд так неохотно! Темный молчаливый лес пугал и, казалось, что за ней все время кто-то следит.
