– Вставай, посмотри, на кого ты похож… Быстро в душ, я накрыла завтрак… Ты не забыл?! Мы идём на обед к моим, – Татьяна улыбалась, улыбалась из последних сил.
Она никому его не отдаст. Она уже столько пережила с ним, переживёт и это.
Лука никогда ни о чём не спрашивал Крошечку – ни когда она уехала надолго в Петербург, ни сейчас. Она сказала, что хочет побыть одна, и он ждал – с ней такое часто случалась. Ему было хорошо с ней. Впервые Лука хотел кого-то так близко. Свобода, которой он так дорожил, перестала иметь значение.
– Давай попробуем жить вместе… Мне кажется, у нас получится.
Она всегда уходила от ответа.
Крошечка три дня откладывала встречу. Лука видел её только на работе и то мельком. И вдруг позвонила сама.
– Пригласи меня на ужин…
– Конечно… Если обещаешь пригласить меня на завтрак!
За такие встречи он готов был простить всё: и то, что исчезала, и то, что была иногда холодна с ним. Лука понимал: она не любит его, но и без него не может. Он чувствовал: кто-то стоит между ними, и, не будь его, всё было бы по-другому. Он старался не думать об этом. В их жизни были моменты, когда она принадлежала только ему и он был счастлив. Она волновала его, и Лука никогда не терял интереса, а, наоборот, она становилась его воздухом.
Крошечка опять позволила ему уйти.
– Навсегда, – подумала она.
Ей хватало дня или чуть больше, чтобы отключить свою память. Она не понимала толк в бесполезных страданиях, терзаниях, выяснениях отношений.
Он позвонил ей через неделю.
– Я прилетел, еду из аэропорта. Хочу немедленно видеть тебя! Только не спорь! Собери сумку, всё самое необходимое. Я заказал машину в рент. Мы уедем на три дня. Заеду через час.
Крошечка растерялась. Три дня! А у неё полно работы, Лука… Она не могла устоять, быстро стала собираться. Бегала по комнате, хватаясь то за одно, то за другое. Не понимала, что делает, и вдруг неожиданно расплакалась.
Она набрала Луке:
– Меня не будет несколько дней… Приеду – позвоню.
К её счастью, включился автоответчик. «Интересно, насколько у него хватит терпения?» – с грустью подумала она.
Чего ей не хватало в жизни? Ей не хватало его. Он умел её любить, и этим всё сказано.
Он позвонил ровно через час, и она спустилась. Он улыбался.
– Крошечка, прыгай скорее и не делай такое лицо!
Отвез её на озеро Комо. Им казалось, это совсем другая история и они совсем другие.
Ехали назад молча. Каждый думал о своём. Ему очень хотелось всё рассказать ей, но он молчал. Знал, как она отнесётся к его исповеди. Она необходима ему, и он не позволит ей уйти. Ничего не сказал. Как-нибудь потом, не сейчас.
Они подъехали к её дому. Она медленно вышла. Говорить не хотелось. Он достал её сумку из багажника.
– Тебя проводить?
– Нет, всё хорошо.
– Мы скоро увидимся, Крошечка, – он не мог двинуться с места. – Мне пора, я опоздаю на самолёт.
Крошечка улыбалась, ей больше ничего не оставалось делать.
Дома стояла невыносимая пустота и тишина. Крошечка лежала на диване и смотрела в потолок, ни о чём не думала. Пора приходить в себя.
Позвонил Лука.
– Ты в городе?.. Я рад. Принимаешь приглашение на ужин?
Лука делал вид, что ничего не произошло. Он сам любил делать то, что хотел, и не терпел ограничений, любил проводить время с друзьями или просто находиться с самим собой. Здесь было что-то совсем другое. Он понимал: у неё кто-то есть, и он не хотел давить на неё.
Они сидели напротив. Лука рассказывал о предстоящих выставках современного искусства, о новых премьерах. Она любила смотреть на него, он был безупречен во всём.
– Ты совсем не слышишь меня! О чём ты думаешь? – рассмеялся Лука.
– О тебе…
– Тогда я ещё подкину пару тем для твоих дум!
Он протянул руку. На ладони лежало кольцо.
– Я делаю тебе предложение. Никто ещё не удостаивался такой чести! – Лука улыбался. – Возьми кольцо. Я не жду ответа ни сегодня, ни завтра. Ты должна знать, кто ты для меня.
Он стал тянуться через стол. Ему надо было немедленно поцеловать её.
– Ну что с лицом?! Что ты смотришь с таким состраданием?! Всё хорошо, милая…
Татьяна жила в ожиданиях. Беременность протекала спокойно и без осложнений. Она ждала девочку, и ей казалось, что вся её жизнь зависит от этого крошечного создания – с ним или без него.
Он часто уезжал по работе, и она собирала его в дорогу. Если говорил «не беспокойся, я сам», понимала: он уезжает к ней. Она не чувствовала ни холода, ни раздражения. Он был предельно внимателен и даже порой нежен. Татьяна не ощущала присутствия другой женщины в их жизни, не было и намёка. «Наверное, он просто не хочет меня огорчать в таком положении, – думала она. – В любом случае, всё должно как-то решиться». А что будет дальше, она не знала.
Он встречался с Крошечкой то в Милане, то в Париже. Не так часто, но им хватало и этих встреч. Звонил ей два раза в день – когда ехал на работу и когда возвращался. Говорили подолгу, смеялись, шутили. Они незримо продолжали быть вместе, в своей иллюзии счастья, в своём мире, на который они добровольно обрекли друг друга.
Он был действительно счастлив, когда на свет появилось трогательное существо, его дочь. С трепетом рассматривал её. И поделил свою любовь между Крошечкой и Дочкой. Ему казалось, он любит и Татьяну, но какой-то другой любовью, которой не мог найти названия, и что всё нашло своё равновесие. При этом понимал, что когда-нибудь всё рухнет. В такие минуты ему становилось не по себе. Он не выстраивал эту «гармонию», так сложилось, и он ничего не хотел менять.
В Питере проходила крупная выставка… Крошечке необходимо было ехать… ОНА категорически не хотела…, но выбора не было…
– Ты не можешь нас подвести… Кто, как не ты, должна представлять нас в России?!
Питер был родным и бесконечно близким, но в этом городе Он был не один… Почему она так легко отдавала его Татьяне? Ей казалось, позови… и он всё бросит. Она не звала… Их встречи и расставания становились обычным делом… НЕТ, они не теряли чувств, они просто постепенно привыкали к данному положению вещей…
– Я прилетаю в Петербург, на целую неделю, – сообщила Крошечка.
Он хотел радоваться, но не мог… Здесь его мир…, в нём нет Крошечки…
Он встретил её в аэропорту… Сели в машину… ОН всё время хотел дотронуться до неё, почувствовать её рядом… В ней было много всего, что не давало забыть, и он мучительно скучал… Он поражался, как ей удаётся быть такой естественной и в то же время такой необъяснимой, желанной… Он не понимал, как будет жить эту неделю… Он не хотел причинять никому боль… Крошечка просила Луку поехать с ней… но он не мог, у него были неотложные дела на юге Франции. Впервые ей захотелось, чтобы Лука был рядом, и это, казалось, было её спасением… У каждого своя жизнь… Она ничего не хотела менять…
